он не стал бы действовать по заданной Авджыоглу траектории[277]. То есть Батур был не против самой идеи переворота, но считал, что если уж его устраивать, то все надо делать самим. Он не нуждался в помощи каких-то проходимцев из гражданских. Те, мечтавшие о смене режима, желая спровоцировать и использовать в своих целях военных, переоценили свои силы и недооценили силы армии. В итоге, это военные их использовали. Раз уж надо было вмешаться в ход политической жизни страны, армия могла и сама с этим справиться.

Меморандум, составленный Тагмачем и тремя командующими, был зачитан по турецкому радио 12 марта 1971 года в 13:00. Пути назад уже не было.

Почему НРО не предупредила Демиреля о перевороте?

В дни, когда в среде военных происходило брожение, премьер-министр Демирель сидел как на иголках. Повсюду говорили о перевороте. Он знал, что некоторые командующие собрались 8 марта, а сам переворот назначен на 9 марта, однако этот день уже остался позади. Его тревога росла – что происходит?

В феврале жена бывшего сотрудника НРО, симпатизировавшая Партии Справедливости, пришла к Демирелю с важным сообщением. 2 февраля 1971 года после церемонии открытия автомобильного завода «Тофаш» в городе Бурса, на которую их вместе с президентом Джевжетом Сунаем пригласил владелец, бизнесмен Вехби Коч, произошло нечто, не вошедшее в протокол. Сунай вне заявленной программы встретился с командующими войсками в Эскишехире. Неожиданная осведомительница рассказала, что на совещании, которое, вероятно, проходило в эскишехирском штабе Первого тактического авиационного командования, военные убедили Суная поддержать их, даже пообещали ему еще один президентский срок. Демирель пошел к Сунаю и спросил о встрече в Эскишехире и слухах о перевороте: «Не обращай внимания, – ответил тот, – я верен присяге, которую принес в Меджлисе»[278].

Однако теперь слухов стало еще больше. Премьер-министр спрашивал у того, кого следовало, у директора НРО Фуата Догу. Догу, отделываясь общими фразами, ответа не давал.

Наконец, 11 марта Догу пошел домой к Демирелю на улицу Гюниз, чтобы «передать важное сообщение от президента Суная».

Много лет спустя, уже не будучи президентом[279] и снова поселившись на улице Гюниз, Демирель в беседе со мной подробно рассказал об этих событиях[280].

Сунай просил Демиреля уйти в отставку по состоянию здоровья, убеждая, что так будет наиболее «красиво».

– А что скажете вы, господин генерал? – спросил Демирель начальника разведки, который по закону должен был ему подчиняться.

Когда 9 марта переворота не произошло, 10 марта Демирель спешно приехал во дворец Чанкая и сообщил президенту, что ходят плохие слухи, и если можно как-то предотвратить опасность, он готов действовать сообща. Как-никак Демирель – глава Партии справедливости, которая единолично сформировала правительство, набрав 46,5 процентов голосов. А Сунай с его военным прошлым в качестве президента устраивал всех, не возражала и оппозиционная Народно-республиканская партия. Сунай, который порой обращался к Демирелю «сынок», сказал ему однажды: «Не бойся, пока я на этом посту, с тобой ничего не случится».

– Если желаете, поговорите с президентом сами, – ответил Догу.

В присутствии главы НРО Демирель кинулся к красному телефону, связывающему его с президентом. Однако трубка, в которой он всегда слышал голос Суная, в этот раз молчала. Демирель совсем поник.

– Возвращайтесь к своим обязанностям, – сказал он Догу. – У меня со здоровьем все в порядке.

Затем он вызвал на улицу Гюниз своих соратников: Исмета Сезгина, Ихсана Сабри Чаглаянгиля, Нури Баяра, Ахмета Топалоглу[281] и своих ближайших товарищей в правительстве. По его приказу министр обороны Ахмет Топалоглу должен был держать руку на пульсе, однако он вернулся с пустыми руками: военные молчали.

Тем временем пришла новость из дворца Чанкая: президент его ожидает. Демирель впервые расскажет подробности этой встречи сыну своего товарища Нури Баяра, в будущем блестящему дипломату и советнику президента Мехмету Али Баяру. Когда во время написания этой книги я обратился к Баяру, он передал мне беседу Демиреля и Суная так:

Демирель: Фуат Догу принес мне от вас новость. Я был весьма удивлен. Мы всегда работали сообща, что изменилось со вчерашнего дня?

Сунай: Для меня ничего не изменилось, но, сынок, они очень решительно настроены. Это вопрос субординации. Если они переступят через меня, то дела плохи. Я тебе советую: уйди по состоянию здоровья, а я тебя в обиду не дам.

Демирель: Господин президент, я здоров как бык, кто поверит в мою болезнь?

В этот момент Демирель понял, что Сунай уже не признает за ним власть. Он многому научился у героя Войны за независимость Исмета Инёню, которого сменил на должности в результате выборов, но маневрировать, очевидно, не умел. Значит, военные обманули наивного провинциала Сулеймана, обвели вокруг пальца. Последняя попытка: протянув руки, он обратился к президенту на «ты»:

– Подумай…

Ответ Суная объяснил все:

– Я уже ничего не могу.

Утром 12 марта Демирель еще раз позвонил начальнику НРО. Догу, который по закону напрямую подчинялся премьер-министру, был «на совещании»[282]. Демирель помрачнел еще больше. Он созвал чрезвычайное заседание: помимо членов кабинета министров на нем присутствовали главы парламентских депутатов от Партии справедливости и члены партийного совета правления в полном составе. Демирель объяснил им ситуацию. Восприняли серьзно, прозвучали призывы к сопротивлению, идея немедленно снять с должностей армейских командующих встретила поддержку. В присутствии собравшихся Демирель еще раз позвонил во дворец, чтобы сообщить о решении. В канцелярии ему ответили: «Господин президент вам перезвонит». Когда он с членами правительства ждал звонка Суная, в 13:00 в новостях зачитали меморандум военных. Один из членов правительства принес его текст. Меморандум начинался со слов «Парламент и правительство привели нашу родину…», а заканчивался «… решительно намерены взять контроль». Все еще слишком хорошо помнили, как в результате переворота 27 мая 1960 года казнили Мендереса, Зорлу и Полаткана[283]. Настроение сразу поменялось, приняли решение уступить, надо было как минимум сохранить работоспособность парламента. Вот что происходило за кулисами «тихого ухода» Демиреля.

Сунай и Демирель спрашивали у Кайнака, крота НРО в группе Маданоглу, кто возглавит переворот, он же сообщил, что это Эрчыкан. Дальнейшее развитие событий приведет к тому, что мятеж будет встроен в вертикаль командования и превратится в военный переворот.

Через несколько минут после того, как меморандум зачитали по радио, позвонит президент Сунай: «Я не смог им помешать».

Спустя годы Демирель спросит у Догу, почему тот не предупредил его о перевороте, несмотря на прямой вопрос. «Президент мне запретил», – ответил Догу.

Ведь он был офицером в чине генерал-полковника и подчинялся Генеральному штабу,