окончания, 8 апреля 1971 года, он помог НРО записать шестьдесят одно тайное собрание. В истории мировой разведки нет других примеров, чтобы «крот» смог проработать так долго и не попасться. Вероятно, единственной причиной этого была слабость Маданоглу – он доверял Кайнаку без оглядки. Большинство собраний проходили в доме Маданоглу, а иногда – у главного редактора газеты «Джумхуриет» Ильхана Сельчука. Однако Маданоглу не был против собраться 24 октября 1969 года и в доме матери Кайнака[251]. Он считал Кайнака главой молодежного крыла и после переворота планировал назначить его на должность одного из заместителей премьер-министра.

В то время в анкарскую редакцию журнала «Деврим» Догану Авджыоглу нанес визит советский атташе по вопросам печати и культуры (вероятно, агент КГБ). Он положил перед Авджыоглу лист бумаги и написал на нем: «Собрания в Бахчелиэвлере прослушивают, к вам проник агент». В мемуарах Кайнак отметит, что упомянутый дом принадлежал Шевкету Сюрейе Айдемиру[252]. Возможно, Советский Союз, хотя и не имел прямого отношения к планам мятежа (иначе они никогда не направили бы открыто свое официальное лицо), тем не менее не желал его провала, ведь такой переворот привел бы к власти в Турции правительство левых националистов по типу сирийской партии Баас, что шло вразрез с интересами США.

Какова бы ни была причина, после этого предупреждения Маданоглу объявил внутри организации настоящее военное положение, усилив меры безопасности. К примеру, на собрании 24 сентября 1970 года он, сообщив об утечке, приказал всем снять пиджаки – присутствующих будут обыскивать. Досмотр он поручил Кайнаку, тому самому агенту. Он вспоминает, что ему тоже пришлось снять пиджак, но его спасла толстая кофта, а обыскивать его никто не стал.

Найти лидера переворота

С началом операции «Воздушный шар» отношения Махира Кайнака с НРО приняли более официальный характер. В правительстве полагали, что КПТ – сильная организация, а Советский Союз достаточно наивен, чтобы осуществлять свою деятельность в Турции через КПТ или любую другую левую организацию. Поэтому связным для Кайнака выбрали опытного сотрудника НРО из Управления по борьбе с коммунизмом. В годы, когда в НАТО, особенно со стороны США, от Турции требовали главным образом охотиться на коммунистов, это подразделение было одним из главных в НРО.

Встречи со связным проходили обычно вблизи района Бешикташ, где располагалось региональное управление НРО по Стамбулу. Используя полученные навыки, Кайнак убеждался, что за ним никто не следит, и начинал подниматься по улице Акаретлер, а дойдя в конце улицы до парка, где сегодня стоит памятник легендарному президенту футбольного клуба «Бешикташ» Сулейману Себа, сворачивал налево и приходил на конспиративную квартиру, где встречался со связным. Там он передавал отчеты, делился впечатлениями, получал новые инструкции и, договорившись о новой встрече, уходил, снова следя, чтобы не было «хвоста».

Однажды связной (кто он, вы узнаете чуть позже) сказал: «Президент Джевдет Сунай и премьер-министр Сулейман Демирель вам очень признательны». О нем знали и с одобрением наблюдали за его работой. Однако просили «проявить больше усилий», чтобы получить некоторые важные сведения. В первую очередь нужно было узнать, кто возглавляет военное крыло заговорщиков, готовящих переворот.

Спрашивая о лидере военного крыла, президент и премьер-министр не имели в виду Маданоглу. Было и так известно, что «председателем революционного совета» являлся Джемаль Маданоглу, а «генеральным секретарем» – Доган Авджыоглу. В НРО об этом узнали, вскрывая в почтовом сортировочном центре письма, адресованные редакции журнала «Деврим»: конверт специальным образом открывали, делали копию письма, а затем конверт запечатывали так, что он выглядел нетронутым[253]. Однако Маданоглу, несмотря на свою репутацию и влияние, был отставным офицером, у него не было полномочий напрямую отдавать приказы военным. Президент Джевдет Сунай и премьер-министр Сулейман Демирель хотели знать, кто фактически будет руководить переворотом.

Кайнак понимал, что задать этот вопрос напрямую означало рисковать разоблачением. Поэтому он решил подойти издалека. Беседуя однажды с племянником Маданоглу Хыфзы Качаром, который и пригласил его примкнуть к мятежникам, он мимоходом упрекнул его: все говорят, что переворот будет со дня на день, но никто ему не сообщает ни когда, ни как он состоится: «Я ради этого дела хожу по краю пропасти, а мне никто ничего не рассказывает. Это несправедливо».

Качар успокоил Кайнака: «Руководить будет генерал-полковник Атыф Эрчыкан, а он сейчас в Измире. Если переворот со дня на день, тогда что он там делает? Слухи ходят такие. А день мятежа ты узнаешь в числе первых»[254].

Не теряя времени, Кайнак сообщил в НРО: фактический руководитель переворота – начальник Управления планирования Генерального штаба генерал Атыф Эрчыкан.

Новость сначала попала к директору НРО Фуату Догу, а от него – к президенту Сунаю, премьер-министру Демирелю и наконец – к начальнику Генштаба генералу армии Мемдуху Тагмачу. Тагмач сразу вызвал к себе Эрчыкана, который занимал один из ближайших к нему кабинетов на этаже командования. Они попались. Тагмач потребовал, чтобы отныне Эрчыкан сообщал ему обо всем, что говорят на собраниях, иначе его накажут. Тот не стал сопротивляться и согласился.

Начальник Генштаба превратил «крота» генерала Эрчыкана в двойного агента, работающего на государство.

Эрчыкану выдали записывающее устройство – продвинутая технология по тем временам. Только надо было часто менять пленку. Нам о многом расскажет свидетельство отставного полковника Талата Турхана, который представлял на собраниях «гражданское крыло». Вот как он описывал встречу 3 марта 1971 года в Израильских домах[255] анкарского района Эмек:

«День 3 марта решил судьбу переворота 12 марта. Мы спорим о Турции, в комнате пятеро генералов и пятеро гражданских. [… ] Эрчыкан каждые пятнадцать минут выходит в туалет менять пленку. Он хотел записать все собрание… Хозяин квартиры – адвокат Факих Озфаких, среди его клиентов и Фарук Гюрлер[256]. Спор затянулся, вдруг Озфаких не выдержал: „Господа, так нужен Турции переворот или не нужен? Вижу, вы ждете, что скажет Фарук Гюрлер. Если вам не под силу через него переступить, тогда переступим мы“. Атыф Эрчыкан все записал и дал послушать Гюрлеру. Он был командующим сухопутными войсками, однако метил на должность начальника Генштаба. Услышав запись, он воскликнул: „Ничего себе! Даже мой адвокат хочет меня убить“»[257].

Позже станет известно, что среди представителей военного крыла на этом собрании были начальник Центрального отдела Генштаба генерал-лейтенант Шюкрю Кёсеоглу, начальник Технического отдела Командования военно-морских сил контр-адмирал Ведии Бильгет и начальник Операционного отдела Командования военно-воздушных сил генерал-майор Омер Чокгёр. Накануне переворота 27 мая Бильгет (тогда он был еще майором) сопровождал из Измира в Анкару генерала