Когда Демократическая партия создала парламентский Комитет дознания, обладавший судебными полномочиями, Кетенджи стал одним из организаторов массового протеста перед зданием Стамбульского университета 28 апреля 1960 года, то есть за месяц до переворота 27 мая[245]. Студент юридического факультета Кетенджи видел, как застрелили 20-летнего Турана Эмексиза, учившегося на факультете лесного хозяйства[246]. Со своим соседом Кайнаком он был знаком еще по Революционному Обществу.

Еще одним знакомым Махира Кайнака по этой организации был Хыфзы Качар. Кайнак вспоминает, что Качар подошел к нему в конце 1966 года и завел разговор: они понаблюдали за Кайнаком и поняли, что их революционные взгляды совпадают. Они создали революционную организацию, не хочет ли он присоединиться? Это было как раз то, что Кайнаку и поручили. Во время второй встречи Качар познакомил его со своим дядей Джемалем Маданоглу, одним из организаторов переворота 1960 года. Уже в следующий раз Маданоглу раскрыл карты: правительство Демиреля тянуло страну в болото, единственный выход – военные снова должны были устроить революцию, то есть переворот. Для этого они объединялись. Спустя годы Кайнак скажет: «Я проник в это движение без лишних церемоний»[247].

Он обо всем сообщил своему связному в НРО, через две недели встретился с куратором и получил ответ: «Мне сообщили, что они серьезно относятся к подготовке мятежа и решили следить за ситуацией. После этого я продолжил поддерживать отношения с левыми, однако разведкой уже не занимался, то есть отчеты не отправлял».

Теперь «Преподавателю» нужно было сконцентрироваться на группе Маданоглу-Авджыоглу, узнать, стоят ли за левыми мятежниками КПТ и Советский Союз. Другими вопросами он больше не занимался.

Давайте немного переведем дух. Нам уже известно, что в прошлом КГБ требовал от своих агентов во всех странах держаться как можно дальше от коммунистических партий и даже левого движения в целом. К тому же в годы, предшествующие перевороту 12 марта 1971 года, Коммунистическая партия Турции состояла из горстки людей, оставшихся в ней с 1940-х и 1950-х годов. С КПТ в прошлом были связаны некоторые члены Рабочей партии Турции, однако «старожилы» КПТ, собранные вокруг своей лейпцигской радиостанции в Восточной Германии, обвинили большинство наиболее активных членов Рабочей партии в предательстве. КПТ в ее нынешнем состоянии не обладала никаким весом – это Москва знала лучше, чем НРО и турецкое правительство, ведь на правительство и, следовательно, на разведку влияла пропаганда США.

Махир Кайнак позже расскажет, как на одном собрании, в котором он участвовал по заданию НРО, выступал Михри Белли. Он был храбрым человеком, который даже сражался на стороне коммунистов в Гражданской войне в Греции, а в Анкаре подозревали, что он советский агент. Тогда Белли сказал: «Если Советы захватят власть в Турции, то меня они повесят раньше Демиреля». Его «национально-демократическая революция» была близка теории народной войны Мао Цзэдуна и в глазах Москвы являлась выдумкой ЦРУ.

Операция «Воздушный шар» начинается

Теперь операция внедрения Махира Кайнака под кодовым именем «Преподаватель» обзавелась названием: «Воздушный шар». Она началась в марте 1967 года, ответственным назначили офицера НРО Микдата Алпая, работавшего в контртеррористическом отделе[248] Управления борьбы с коммунизмом. Алпай пришел в разведку недавно. В 1965 году он избирался в студенческий совет юридического факультета Анкарского университета как кандидат от «Группы социального пробуждения», левого крыла Народно-республиканской партии, и был очень близок к победе. Однако выборы отменили, и его надежды не оправдались.

А кто же обеспечивал связь между «Преподавателем» и НРО, передавал отчеты в Центр, сообщал Кайнаку инструкции, пришедшие из Стамбульского управления? Как мы увидим, связной Кайнака впоследствии станет всеми любимым и уважаемым человеком.

Благодаря своему красноречию и трудолюбию «Преподаватель» быстро занимал всё более высокие должности. На съезде международного Союза коммунистической молодежи (Uniunea Tineretului Comunist – UTC), прошедшем 15–20 июня 1969 года в Румынии, Турцию представляли два члена Национальной молодежной организации, одним из которых был Махир Кайнак.

До сегодняшнего дня эти съезды воспринимали как своего рода молодежный Интернационал под эгидой Москвы; возможно, такое впечатление создавали специально. А между тем Союз коммунистической молодежи был всего лишь молодежной организацией Румынской коммунистической партии. Румынский генеральный секретарь Николае Чаушеску начал дистанцироваться от СССР. Надеясь стать коммустическим лидером, построившим мост между социалистическим блоком и Западом, он приглашал членов организаций левого толка из разных стран. На самом деле, Национальная молодежная организация Турции не имела к коммунизму никакого отношения, да и съезд не представлял особой важности, однако в Турции тех времен он вызвал отклик.

Как же так получилось, что в делегации Национальной молодежной организации, приглашенной на съезд коммунистической молодежи в Румынии, оказался 34-летний доктор экономических наук Кайнак? Об этом расскажет он сам:

«Я думаю, мое избрание обеспечила НРО, потому что, прежде чем мне сообщили эту новость в Национальной молодежной организации, в НРО уже подготовили мою поездку в Румынию, оповестили меня, даже сказали, что от меня потребуется. Глава делегации подготовил речь, восхваляющую советскую политику в Румынии. Текст, как мог, очернял политический режим в Турции, я счел его слишком резким и прочитал слегка переделанную версию»[249].

Поездка в Румынию еще больше укрепила положение Кайнака в группе Маданоглу-Авджыоглу. Теперь он участвовал во всех собраниях в роли своего рода ассистента Маданоглу: вел записи выступлений, размножал их и распространял среди участников.

Разумеется, одну копию записей «Преподаватель» при первом удобном случае передавал своему связному, а через него она попадала сначала в управление НРО в Стамбуле, расположенное в начале крутой улочки Серенджебей в районе Бешикташ, чуть ниже дворца Йылдыз, а оттуда – в Анкару, к директору организации Фуату Догу.

И это были не только записи речей. Во время одной из встреч связной передал Кайнаку устройство размером с ладонь. В годы, когда камеру и микрофон, встроенные в очки, ожерелье или брошь, считали космическими технологиями, этот приемник звука был одним из самых современных устройств в распоряжении НРО. Турецкая разведка хотела, чтобы с помощью него Кайнак записывал разговоры на собраниях тайной организации, планирующей свергнуть правительство путем военного переворота.

Это было непросто. Маданоглу был ветераном Корейской войны, суровым военным, который после переворота 27 мая входил в Комитет национального единства[250], а теперь был пожизненным сенатором. Его подозрительность доходила до паранойи. Поэтому, идя на собрания, Кайнак приматывал устройство к животу, а антенну закреплял на спине.

Таким образом, с начала операции «Воздушный шар», 19 марта 1967 года, до ее