Пророка, а лишь от его кормилицы из племени бану саад, откуда и название «Саадийцы», которое давалось им с начала XVII века и в котором заключен пренебрежительный оттенок, так как оно подчеркивало, что они не являются шерифами. Как бы то ни было, в период возвышения они несомненно рассматривались как потомки Пророка, и это самое главное. Придя из Аравии в XII веке, незадолго, кажется, до своих двоюродных братьев — алавитских шерифов, они в конце концов вследствие каких-то неизвестных нам обстоятельств обосновались в оазисах среднего Дра по соседству с нынешним населенным пунктом Загора. В течение ряда веков они вели там скромную и незаметную жизнь мелких улемов и благодаря своему происхождению пользовались известным уважением. По-видимому, во второй половине XV века (хотя точно установить это невозможно) они осели в долине Суса в Тидси, на юго-запад от Таруданта, где и основали завию.

Это была эпоха, когда, несмотря на усилия Ваттасидов укрепить свое положение, повсюду распространялась анархия. Юг Марокко почти полностью освободился от их власти; эмиры хинтата, которые царствовали в Марракеше, оказались не в состоянии распространить свое господство по ту сторону Атласа; таким образом, равнина Сус, Анти-Атлас и оазисы Дра пользовались фактической независимостью. Однако продвижение португальцев беспокоило население этих районов; благочестие побуждало его взяться за оружие; оно стихийно сплачивалось вокруг своих религиозных вождей, которые могли бы повести его на Священную войну. Этими вождями были Саадийцы. Первый из них, Мухаммед ибн Абдаррахман, которому покровительствовал местный марабут Абдаллах ибн Мубарак, уроженец Бани и ученик мистика аль-Джазули, в 1511 году был назначен военным вождем для борьбы против португальской крепости Фунти (Агадир), основанной в 1505 году. С этой стороны он не достиг никаких результатов, но распространи;! свое влияние на северный склон Атласа и умер в Афугале близ Шишавы, где был похоронен рядом с мистиком аль-Джазули. Свою власть он передал двум сыновьям: Ахмеду аль-Ареджу (Ахмеду Хромому) и Мухаммеду аль-Асгару (Мухаммеду Младшему), по прозванию Амгар (военный вождь).

Завоевание юга Марокко. Своим наследником отец назначил Ахмеда аль-Ареджа; он взял власть, но очень широко привлекал к участию в управлении своего брата Мухаммеда. Их влиянию противодействовал Яхья-у-Тафуфт, ставленник португальцев, который был убит в 1518 году; после этого оба брата мало-помалу распространили свое влияние до Марракеша, где обосновались лишь в 1525 году, признав себя предварительно вассалами фесских Ваттасидов.

Несмотря на эту умеренность и благоразумие, борьба между Фесским и Марракешским государствами была неизбежной. Военные действия открыл в 1528 году Ахмед аль-Ваттаси, который чуть было не взял Марракеш, но не смог довести дело до конца из-за мятежа в тылу. После безрезультатной битвы в Тадле он решился на переговоры. Это, однако, было лишь перемирие: Ахмед аль-Аредж, сильный своими связями с марабутами, привлек на свою сторону действенные симпатии нескольких вождей братств и завий и тем самым все туже затягивал петлю на шее ваттасидского государя. В то же время Ахмед аль-Аредж не предпринимал решительных действий — возможно, в силу свойственной ему осторожности, а также потому, что не хотел, чтобы его считали несправедливым обидчиком. В 1537 году он счел момент подходящим и двинулся на Фес, но несколько марабутов выступили в качестве посредников, и он снова пошел на мировую.

Поскольку основной целью Саадийцев, оправдывавшей их существование, была Священная война, они напали на португальскую крепость Агадир и, овладев ею в 1541 году, заставили португальцев оставить также Сафи и Аземмур. Однако они не смогли сразу же использовать этот крупный успех, столь сильно повысивший их престиж в глазах марокканцев, так как между братьями начались раздоры. Сторонники аль-Ареджа и приверженцы Мухаммеда, который переделал свое берберское прозвище «амгар» в арабское — «шейх», столкнулись сразу после взятия Агадира. Первые были побеждены, и Ахмед аль-Аредж удалился в Тафилалет, а Мухаммед аш-Шейх сосредоточил в своих руках всю власть.

Утверждение в Фесе. Саадиец перешел в наступление, как только представился подходящий момент: в 1545 году на берегах уэда аль-Абид он взял в плен фесского султана Ахмеда. Тем временем Бу Хассун принял на себя управление в Фесе, попытался вовлечь в свою игру местных марабутов, а главное — признал верховенство Сулеймана Великолепного; последний тотчас· же направил в Марракеш посла с требованием упоминать в пятничной молитве имя халифа Константинополя. Мухаммед аш-Шейх отказался; турки и Саадийцы на долгое время стали врагами. Саадийское наступление возобновилось в 1548 году; в осажденном Фесе в борьбе за влияние столкнулись две марабутские клики: Шазилия, поддерживавшие Саадийцев, и Кадирия, поддерживавшие Ваттасидов и их покровителей турок; учащиеся Феса, которые группировались вокруг благочестивого и знаменитого богослова Абд аль-Вахида аль-Ваншариси, хранили верность существовавшей власти. Мухаммед аш-Шейх приказал умертвить Ваншариси и в 1549 году овладел Фесом. После этого он сразу же начал преждевременное и закончившееся полной неудачей наступление на Тлемсен, который не был еще в руках турок, затем на турецкий гарнизон в Мостаганеме. Однако он переоценил свои силы, тем более что Марокко еще не полностью перешло на сторону династии. Бу Хассуну удалось привлечь на свою сторону пашу Алжира Салаха Ваиса и испанцев Орана; во главе небольшой армии из магрибцев и турок ему удалось в самом начале 1554 года вернуть Фес, разбив Мухаммеда аш-Шейха под Тазой, а затем у ворот Феса. Но поскольку турки вели себя, как в завоеванной стране, Бу Хассуну пришлось спровадить их, и он оказался без ресурсов и без армии перед лицом Саадийца, отнюдь не сломленного ударами судьбы. Хотя Ахмед аль-Аредж перешел на сторону Ваттасидов и поднял оружие против брата, Мухаммед аш-Шейх вновь перешел в наступление и в сентябре 1554 года снова, на этот раз уже прочно, обосновался в Фесе. Марокко было за ним, но находилось под угрозой турок Алжира и под бременем португальской и испанской ипотеки, хотя португальцы и пошли на попятный в 1541 году.

Шериф, который носил халифский титул со времени первого взятия Феса, не остался в этом городе; он чувствовал себя в нем очень неуютно и не мог забыть того энтузиазма, с каким был встречен Бу Хассун в 1554 году; для него, сахарца, человека с суровым нравом, этот город был слишком культурным и рафинированным; аль-Ифрани рассказывает, что новые хозяева Феса брали там уроки хорошего тона у слуг предыдущих государей; быть может, также он считал его слишком подверженным ударам со стороны турок; а главное, этот южанин предпочитал Марракеш с его пальмовыми рощами. После трехсотлетнего пребывания в тени Марракеш стал столицей новой династии.

Все это не мешало Мухаммеду аш-Шейху мечтать о разгроме турок, к которым