– Вот так встреча! – продолжал чему-то радоваться Кудряшов. Зачем-то шагнул ко мне. Всего один шаг, а меня будто под дых ударили. – Слушай, классно выглядишь. А я слышал, ты в Нижний перебралась…

Ещё один его шаг. Или намерение шагнуть ко мне, я даже не знаю, что в следующую секунду произошло. Я смотрела на Андрея, слушала его развеселые интонации, а меня накрыло воспоминаниями… Не о том, что он предал, не о том, что обманул, а о тех первых часах ужаса и кошмара, когда я сидела перед представителями органов опеки и пыталась осознать, что случилось. Что меня и мою дочь продали за деньги. Вот этот человек, который несколько месяцев делал вид, что о нас заботится, совершенно искренне. Который буквально вынудил меня довериться ему, доверить ему мою дочь, а сам, как выяснилось, отрабатывал денежное вознаграждение.

Я взяла и пнула его по коленке. Подошва у моих фирменных босоножек была наборная, достаточно массивная, поэтому удар вышел, что надо. Я даже не поняла, как сообразила это сделать. Чистой воды инстинкт. Взяла и пнула. А когда Кудряшов охнул от боли и согнулся, чтобы дотянуться рукой до больного места, я пнула его ещё раз. Мне было всё равно, куда я попаду. Попала сначала по руке, а в третий раз снова по коленке.

– Ты что, сдурела? – заорал Андрей на всю улицу. А я кинулась на него с кулаками. Правда, не достала, Павел перехватил меня за талию и оттащил в сторону. А я рвалась и рвалась из его рук, вперед, подсознательно пытаясь добраться до своего врага и сжимая кулаки.

– Скотина, – выдохнула я. – Мразь ты конченная, Кудряшов! Всё из-за тебя!

Из дверей ресторана вышел наш общий знакомый, Виктор, судя по всему, он дружка у бара и поджидал, а, услышав крики, вышел посмотреть, что происходит. И увидел поверженного товарища. Не совсем, конечно, поверженного, если бы Зотов меня не держал, Андрею бы досталось куда сильнее.

– А ты безумная идиотка! – заорал на меня Кудряшов, наконец, выпрямившись. Оказавшись рядом с дружком, он, судя по всему, почувствовал себя куда спокойнее и увереннее. – Кошка дворовая, всегда такой была!

– Ублюдок! – снова выкрикнула я. – Всё из-за тебя!

Кудряшов покрутил пальцем у виска.

– Чокнутая. Я на тебя заявление напишу! Странно, что ты ещё не в тюрьме или не в психушке! На людей кидаться!..

Павел оттащил меня подальше от мужчин, даже пихнул немного в плечо, что было, между прочим, здорово некрасиво и невежливо, такое обращение с женщиной, зато дало ему пару секунд, чтобы обернуться и ответить на угрозу.

– Напишешь, – сказал он Кудряшову с угрозой и вызовом. – У тебя на роже написано, что ты писатель. Да? Тебя до письменного стола проводить, писатель?

Виктор, приглядывающийся к незнакомому, явно приезжему мужику, хлопнул дружка по плечу.

– Андрюх, пойдем, нечего тут…

– Витёк, ты видел?.. – Кудряшов, прихрамывая, направился к дверям ресторана, пару раз на нас с Павлом обернулся. – Она же полная психопатка! Васька прав был!..

Я стояла и плакала. Беззвучно, без рыданий и заламывания рук. Смотрела вслед этому подлецу, как он заходит в ресторан (в ресторан!), и по моим щекам текли слёзы, от понимания того, что я ничего не могу сделать.

Павел подошёл ко мне, очень медленно, меня разглядывал. Спросил:

– И что это было?

Я пожала плечами, развела руками. А ему сказала:

– Это моя жизнь.

– Как я понимаю, это была занимательная часть?

Я стояла, молчала, только руку подняла, чтобы слёзы вытереть. Они некрасиво потекли по подбородку. Зотов взял меня за локоть и развернул в другую сторону. Негромко сказал:

– Пойдём, – и я пошла. Куда-то.

Ах, да, набережная.

– А ты смелая, – проговорил он, хмыкнув, после нашего общего молчания. – Так на него кинулась. Я даже сообразить ничего не успел.

– Не надо было меня хватать, – сказала я ему. Слёзы больше не текли, зато нос заложило, и мне казалось, что он похож на картофелину. Павел отвёл мою руку от лица.

– Прекрати его тереть.

Тереть я перестала, только носом шмыгнула.

– А что было бы, если бы я тебя не схватил? – поинтересовался он со смешком. – Ты бы повалила его на землю и выцарапала бы глаза?

– Может быть. Что бы я с ним не сделала, он этого заслуживает. – Я вздохнула и спросила куда-то в темноту, уж точно не у Зотова: – Зачем он вернулся? Его столько лет не было.

– Что, тоже твой бывший? Предыдущий мне нравится больше. Тот хотя бы тихо бухает и клянется в любви.

Я сделала десять шагов по мощённой плиткой набережной, прежде чем проговорила:

– Из-за этого человека у меня отняли дочь.

Павел почесал подбородок.

– Кажется, всё в этом городе связано с твоей дочерью.

Я повернула голову и посмотрела на него. А затем сообщила, совершенно ровным голосом:

– Мой бывший муж, после нашего с ним развода, заплатил своему другу, чтобы тот со мной жил. И спал. А потом бы выставил всё так, что я плохая мать. Что я алкоголичка, что я дебоширка, что по мне плачет исправительная колония или наркологическая клиника. Ни туда, ни туда меня не взяли, а вот ребенка лишили. А Кудряшов подтвердил всё это в суде, получил обещанное от Васи вознаграждение и уехал в Москву. Восемь лет мало, чтобы забыть то, что сделал этот человек. Если бы могла, я бы его убила. – Я выдержала секундную паузу и с горечью добавила: – Но знаю, что нельзя.

– Ты серьёзно, Юль?

Зотов задал мне этот вопрос в спину. Потому что я уже зашагала вперед, не в силах вынести его недоверчивый, ошарашенный взгляд, а он так и остался стоять. Я развела руками, а Павел догнал меня в несколько шагов. Я на него не смотрела, напряжённо смотрела вперед, а он шагал со мной рядом.

– Васька это сделал?

Я сделала вдох.

– Не думаю, что это была его идея, – признала я. – Мой муж, по крайней мере, в годы нашего брака, никогда не блистал умом и не был интриганом. Думаю, идея была его нынешней жены. Или его мамы. А, скорее всего, это было коллективное, семейное творчество. Но надо отдать им должное, задумка была хорошая. Насколько подлая, настолько и хорошая.

Павел в задумчивости хмыкнул.

– Не думаю, что тётя Тома до такого бы додумалась. А вот Ольга… Баба она решительная. Бывают такие, которым рубить с плеча легче, чем к чему-то с душой подойти. Не по-женски они мыслят.

– Сейчас уже не важно кто и как, – сказала я. Остановилась, вдруг осознав, что иду быстро, почти бегу. Обернулась, стараясь понять, насколько далеко мы ушли от гостиницы. И тут поняла, что Павел стоит прямо передо мной, меня разглядывает. Наверное, я жутко выглядела. Нервная, заплаканная, расстроенная, с опущенными плечами. Я тоже на него посмотрела, и подумала о том, что мне не нужно было сюда приезжать с ним.