– К нам поступило заявление от Кудряшова Андрея Викторовича. Вам известен такой? – Полицейский посмотрел прямо на меня.

Павел обернулся и на меня посмотрел. Серьёзным, настойчивым взглядом. Под этим самым взглядом вместо согласия, я осторожно проговорила:

– Возможно.

– Что значит, возможно? – тут же переспросили меня.

– То и значит, – Павел повернулся к нему. – Город маленький, можно знать, кого угодно.

Капитан отложил ручку, посмотрел на меня, потом на Зотова, затем снова на меня.

– Так у нас с вами разговора не получится, Юлия Александровна, – обратился он ко мне. – Не думаю, что вам хочется ехать, выяснять все обстоятельства произошедшего, в отделении, ведь так? Я и без того, делаю вам одолжение…

– Это какое? – перебил его Павел. – Что вы нас будите ни свет, ни заря? И у меня вопрос: а когда именно было написано заявление, раз вы у нас на пороге возникли в восемь утра?

– А могу я задать вам встречный вопрос? А кто вы собственно такой, что присутствуете при нашем с Юлией Александровной разговоре?

Зотов неожиданно широко улыбнулся.

– По крайней мере, свидетель случившегося. Так что, моё присутствие обязательно.

Капитан недовольно кашлянул в кулак.

– И что же случилось вчера, не расскажете? Юлия Александровна, вас обвиняют в нападении и причинении физического вреда… в лёгкой степени.

Мне сказать было нечего. Всё это я уже слышала, в чём меня только не обвиняли. В дебоше, в нападении, в оскорблениях, даже в хулиганстве однажды, когда мы с Васей сцепились в магазине, после его заявления, что у его дочери другая мать, а я случайность, ошибка его молодости, за которую ему стыдно. Да, и такое было.

– Мы тоже хотим написать встречное заявление, – заявил Павел. – Человек, который по вашим словам является господином Кудряшовым А. В., что я узнал, кстати, от вас, вчера вечером, в районе одиннадцати часов, напал на нас с Юлией Александровной, у входа в ресторан «Волга-Волга». При этом, он находился в нетрезвом состоянии. Юль, так ведь было?

Я на Павла смотрела, после чего кивнула.

– Вслух скажи, – тут же потребовал он.

– Да, всё было именно так.

Павел развернулся к полицейскому. Поинтересовался:

– Вы записываете?

Тот скорбно поджал губы, после чего снова взял ручку.

– Я всё зафиксирую, Павел Михайлович, не переживайте.

– Да я не переживаю. Я же потом проверю. Пишите, капитан.

– Слушаю вас.

– Кудряшов вылетел на нас из темноты, толкнул меня, оскорбил мою девушку, после чего пару раз получил ногой по коленному суставу от Юлии Александровны. После чего продолжил изрыгать оскорбительные эпитеты в наш адрес, прошу заметить, клеветнические. Подозреваю, что у него негативное отношение к Юлии Александровне, в связи с давними личностными разногласиями.

– То есть, вы хотите сказать, что Юлия Александровна за вас заступилась? – со смешком поинтересовался полицейский.

Я на Павла глянула, видела, что он всеми силами старается сдерживаться. Но всё же заставил себя кивнуть.

– Выходит, что так. Она у меня смелая и решительная девушка.

– Да уж, наслышаны, – пробормотал капитан себе под нос, а Зотов услышал и с живейшим интересом переспросил:

– Что вы сказали?

Авдеев пригладил редкие волосы.

– Наслышаны, говорю, о решительности вашей девушки. Незабываемая… персона в нашем городе.

Мне это замечание крайне не понравилось, но Павел лишь кивнул.

– Не сомневаюсь. – И добавил: – За то и ценю, знаете ли.

– Значит, ваша версия случившегося такова?

– Именно. Добавить нечего. Кстати, я хочу получить копии обоих заявлений. Для своего адвоката.

– Занятно, – проговорил Авдеев. Что-то ещё писал пару минут, после чего протянул протокол мне. Сказал: – Ознакомьтесь, Юлия Александровна. – Я бумагу взяла, пробежала текст глазами, после чего передала Павлу. Тот вчитывался в написанное, куда дольше, чем я, чем явно выводил из себя капитана Авдеева. После того, как я подписала протокол, капитан взял со стола свою фуражку и из-за стола поднялся. Я мысленно вздохнула с облегчением, я дождаться не могла, когда все незваные гости уберутся из номера.

– Мы будем держать вас в курсе ситуации, – пообещал капитан Авдеев напоследок.

– Держите в курсе ситуации моего адвоката, – попрощался с ним Павел. – Его координаты я приписал в заявлении. Меня не надо.

Дверь он захлопнул за ним с силой. Повернулся ко мне и поинтересовался:

– Юль, что за хрень происходит?

Всё, что я могла ему сказать, это:

– Я тебя предупреждала.

Я вышла на балкон, глянула вниз. Как раз застала момент, когда капитан Авдеев выходил из здания нашей гостиницы. Он вышел, направился к автомобилю, припаркованному рядом, а я перевела взгляд и посмотрела через площадь. Туда, где на противоположной стороне улицы, располагался магазин Ольги. И ничуть не удивилась, увидев её у входа в свой магазин. Она стояла и наблюдала, точно, как и я, как органы правопорядка покидают место разбирательства со мною. Не знаю, может быть, Ольга ждала, что меня выведут в наручниках и увезут в отделение, но я была уверена, что она недовольна.

– Черт знает, что происходит, – продолжал возмущаться Зотов за моей спиной.

– У меня большой послужной список правонарушений, – сообщила я ему, переводя взгляд на реку. Чувствовала, что Павел остановился за моей спиной. Встал, не прикасаясь ко мне, и какое-то время молчал. Потом сказал:

– Я думал, что ты преувеличиваешь.

– Я в этом городе гость нежеланный. Ненужный человек.

– На что можно рассчитывать, отправляя к тебе полицию? Что ты испугаешься?

Я к нему повернулась.

– Им все равно, пугаюсь я или нет. Через несколько месяцев моей дочери исполняется десять лет, Паша. С этого возраста она имеет право сама выбирать, с кем из родителей ей жить. Понятно, что меня она не выберет. Я не строю иллюзий уже давно. Но когда она была маленькая, у меня был хоть какой-то шанс переломить ситуацию, её восприятие. До её десятилетия будет ещё один суд, я пытаюсь восстановиться в родительских правах. Но мне всегда что-то мешает. В основном вот такие происшествия. Перед каждым судом что-то случается. Поэтому я стараюсь не приезжать перед заседаниями, чтобы меня вот так не ловили. Каждый мой шаг, каждый вздох, каждое слово – всё направленно против меня. В этом городе нет людей, которые встанут на мою сторону.

– А твои родственники?

– Мои родственники… – Я проговорила это, сделала вдох, улыбнулась. – Моя семья, в основном, благодаря бурной личной жизни моей мамы, в этом городе воспринимается по-особому… – Я старательно подбирала слова. А что я должна была ему сказать? Что моя мама, из-за своей любви к мужчинам, в попытке в очередной раз выйти замуж, считается посмешищем? И мы с братом и сестрой мамину репутацию успешно унаследовали?