Нет, нет! Не сейчас! Не так! У меня не хватит сил обуздать всё это… Я не могу… Воевать… Против всего… Мира…

— Заткнись… Нахрен… — повторил я хрипло — и ударил по жабе ещё раз.

Хлопок, воздух заполняет лёгкие…

А затем всё вокруг померкло и я провалился в темноту.

Глава 23

Допрыгались

27 марта 2031 года. «Арканум».

Мы со Львовым сидели в полукруглом «преддверии» ректората — у разных стен, под присмотром аж четырёх Практиков, сверлящих нас недовольными взглядами.

Сергей старался казаться невозмутимым — но было видно, что он нервничал — то и дело тарабанил пальцами по резному подлокотнику кресла, облизывал пересохшие губы, а его взгляд то и дело метался между дверью ректората и мной.

Мелированный ублюдок… Если бы не его идиотская спесь, ничего бы этого не произошло!

«А я говорила, чтобы он убрал свою кошку!» - подала голос Бунгама.

«Ты вообще заткнись!» — ментально рявкнул я, — «Дура набитая… Из-за тебя нам такие проблемы грозят, что… Лучше бы я оставил тебя банку!»

Жаба, безвылазно торчащая в своём Убежище после событий на факультативе, мгновенно притихла.

«На кой хрен тебе вообще потребовалось рваться в академию⁈»

Этот вопрос я задавал родовому существу уже не в первый раз — и, в общем-то, знал ответ. Но злость и неизвестность жгли меня изнутри. Я не хотел мучаться мыслями о том, что мне грозит, так что просто коротал время за разговором с жабой.

«Я уже объясняла… Я не могла сдержаться! Услышала зов — сильный! Там… там внизу была часть моего дома! Огромная! И Тот, кто там жил, велел мне прийти!»

«Тот, кто там жил…» — проворчал я — «Кто это был?»

«Не знаю… Кто-то очень сильный»

«Дерьмо…»

На самом деле случившееся окончательно прояснило для меня некоторые догадки, которые давно бродили в голове.

Испытание, которое мы проходили во время поступления, проходило в Урочище. Теперь это было ясно, как день. И судя по всему, «вход» в это Урочище находился где-то под актовым залом «Арканума».

Я понятия не имел, как аномальная зона образовалась посреди Москвы, почему её не уничтожили, и почему используют вот таким вот странным образом. Но факты говорили сами за себя.

А то, что моя жаба сошла с ума и решила захапать себе кусочек Урочища… Ну, она сама сказала — её кто-то «пригласил».

Уж не тот ли Сфинкс, с которым мне довелось поиграть в загадки?

Может быть, может быть…

Правда, сейчас эта загадка волновала меня меньше всего. Куда сильнее беспокоили последствия…

Сразу после того, как я загнал Бунгаму обратно в кольцо и отрубился, преподаватели смогли обуздать последствия её сумасшедшей магии. Конечно, на это потребовалось время — но за пару суток академию привели в порядок и выкорчевали всех болотных тварей, попрятавшихся по закоулкам «Арканума».

Для этого пришлось отменить все занятия на два дня.

Меня же сначала утащили в лазарет, а затем и вовсе увезли в госпиталь Склифосовского — восстанавливать после магического истощения.

Но это было не самым страшным.

Как только я пришёл в себя, то обнаружил у дверей палаты серьёзную охрану из двух Магистров. Мужчина и женщина в невыразительных кителях сообщили, что у их «ведомства» есть несколько вопросов — и следующие три дня оказались одним большим допросом.

А всё потому, что влиятельный господин Львов (старший, разумеется), спустил с цепей всё собак, какие у него только были.

Ещё бы! Бунгама без труда оторвала лапу младшей итерации их родового существа, и как я понял, оно не просто всё ещё не поправилось — более того, старшая итерация из-за этого потеряла часть сил! Не слишком большую, полагаю, но этого оказалось достаточно, чтобы Львов взбесился.

Адвокаты, знакомые прокуроры, представители министерства внутренних дел, и ещё невесть кто один за другим приходили ко мне в палату и устраивали допросы касаемо случившегося происшествия.

И все, как один, пытались подвести меня к «нападению» на Сергея.

Казалось бы — смех да и только! Вот только смеяться мне совсем не хотелось. А потому я расчехлил свой счёт, нанял топового адвоката (одного из немногих, кто не побоялся выйти против Львова), и с первого же дня отвечал на все вопросы только в его присутствии.

Это слегка сбило темп нападок, однако полностью решить проблему не получилось — всё таки, академию расхреначила именно моя жаба… Что подтвердил преподавательский состав. Спасибо Аристарху — он рассказал, как всё было, и согласно правилам академии и договоров, подписанных на факультативе, с меня снималась часть ответственности за возможные происшествия.

Внезапно, после этого внимание властей, подгоняемых Львовым, переключилось и на его отпрыска.

Думаю, в тот момент Львов-старший понял, что его сынок в очередной раз о чём-то умолчал, и он попытался свернуть дело — но было уже слишком поздно.

Представители Императорского Зверинца несколько раз вызывали нас с Сергеем на парные допросы, а когда поняли, что ничего внятного не добиться — постановили провести парную ментальную проверку…

И вот тут я слегка напрягся.

Избежать этой проверки не представлялось возможным — а у меня в голове хранилось сто-о-о-олько секретов, что всплыви даже один из них…

Бр-р-р…

Думать о том, что со мной сделают власти, совершенно не хотелось, и я понятия не имел, как поступить. Мелькнула даже мысль бросить всё и сбежать куда-нибудь в Индию, откуда пожиратели своих не выдавали, но…

Даже если бы у меня хватило сил это сделать — решение выглядело весьма спорным. Да и не успел я, если честно, реализовать подобный план — буквально через несколько часов после постановления меня забрали из палаты и повезли в главное зданием министерства внутренних дел на Садовой, усадили в кресло напротив не менее испуганного Львова и…

Залезли в мозги.

Для этого потребовался всего один менталист. Им оказался высокий, худощавый господин с залысинами и крючковатым носом, облачённый в старомодный чёрный костюм.

Он положил руки нам на головы, попросил сосредоточиться на событиях того дня, и…

Мне в мозг будто бы вонзились тысячи иголок. Сознание помутилось, и удерживать концентрацию было очень сложно, но я делал, что велели — вспоминал факультатив, от начала, до конца.

И делал это настолько чётко, насколько мог, потому что понимал — стоит только подумать о чём-то другом, и менталист увидит то, что увидеть не должен.

К счастью, его не интересовало ничего другого — и спустя десяток минут нас, выжатых, словно лимоны,