Я ничего не стала отрицать. Меня вело похлеще, чем тогда, когда я увлеклась Фэйднессом, и, что характерно, стоило Фэйднессу исчезнуть из моего поля зрения, я сразу остывала. А вот Бринмор хоть и остался в Кивернессе, я продолжала себя чувствовать так, что еще нахожусь рядом с ним.

— Но он граф, — сказала я.

— И сделал тебя баронессой. Теперь ты его круга.

— Женщины его круга в шелках и жемчугах.

— Зато у тебя шелковая кожа и жемчужные зубы. Не говоря уже о прочих богатствах, — усмехнулась Иннис. — И ты прекрасно знаешь об этих богатствах, раз сразу поехала в Кивернесс крутить каэрами, когда запахло жареным. Но что ты добьешься такого, я и представить не могла… Дорогая моя Астрид, — сказала подруга, — я не устаю возносить богине Мире хвалы за то, что она послала тебя в Тулах.

— Не было бы меня в Тулахе, не назвали бы тебя ведьмой, — напомнила я.

— Если бы не месть баронессы, все равно кто-то остался бы мной недоволен, — грустно произнесла Иннис. — Это лишь дело времени, когда речь идет о травнице или повитухе. Любая неудача на моем поприще, любое подозрение – и вот я уже ведьма.

— Теперь ты не простолюдинка, а баронетесса, не Иннис, а Инесс, и не знахарка-повитуха, а лекарка. И если кто-то посмеет к тебе сунуться, им придется сначала иметь дело со мной.

— А за тобой стоит не только барон, — подхватила Иннис. — Попомни мое слово: красавец-граф скоро явится проверить, как у тебя идут дела, а если не сможешь вовремя разобраться с налогом, он охотно тебе поможет. О таком покровителе стоит только мечтать. И раз он дал тебе титул, значит, присмотрелся к тебе и решил, что титула ты не опошлишь. А баронесса графу – вполне невеста, не говоря уже об ином.

— Не гони лошадей, — ответила я. — Он просто помог мне.

— Нет, — осталась при своем Иннис. — Я видела, как он смотрит на тебя, как ты на него смотришь. Если это «просто», тогда я букашка неразумная. Во всем этом я сомневаюсь лишь в одном: насколько долгой будет его привязанность к тебе и насколько далеко он может зайти.

— Не гони лошадей, — сказала я, нахмурившись. — Это еще надо поглядеть, так ли хорош этот граф. Вдруг, тот еще подлец с мутными намерениями…

— Бринмор не мутный, поверь мне. Все в нем яснее ясного, кристально прозрачно.

— Вот-вот, кристалл льда, — буркнула я. — И хватит уже об этих мужчинах. Нам дано право самим решать, без всяких штанов, так давай лучше подумаем о том, как уплатить осенний налог своими силами. Я хочу выполнять обязанности баронессы, ни у кого не прося помощи.

— Конечно, — кивнула Иннис. — Но о мужчинах ты все равно подумай, не беги от этих мыслей. Молодость не вечна, и однажды ты можешь пожалеть, что коротала ночи и дни одна. А уж об упущенном графе с его прекрасным лицом и королевской статью вспоминать будет особенно горько…

Зря она так сказала.

Я сразу представила, как там, в коридоре, Бринмор меня поцеловал иначе, в губы, и что дело этим не ограничилось, и… фантазия разошлась, сердце тоже разошлось, и я ощутила, как мое тело отзывается на эти мысли и на весну вообще.

И я так и не сказала Иннис, что и сама жду не дождусь, когда Бринмор приедет. Мне хочется узнать, какой же он… хочется узнать о нем больше.

На следующий день, будучи уже в Вирринге, мы заметили у одной из лавок центральной улицы рэнда Кэла Таггарта, которого барон Даммен прочит мне в женихи. Рис поднял было руку, чтобы махнуть Кэлу и окликнуть его, но Иннис удержала мужа:

— Подожди, — быстро сказала она. — Он не один.

Тут и я пригляделась. Действительно, Кэл не один стоял у лавки, рядом с ним были двое детей лет семи-десяти, и, ставая на носочки, с любопытством разглядывали товар на прилавке. Сам Кэл болтал о чем-то с торговцем, а тот и рад был товары всучивать – то платок какой показывал, то давал детям посмотреть какую-нибудь безделушку.

— Не его это ребятишки, — с сомнением протянул Рис. — Один мальчишка совсем рыжий.

— Так, может, рыжая мать? — отозвалась Иннис.

Рис глянул на меня и предположил:

— Это могут быть его племянники.

— У него нет племянников, и с родичами он не близок, — сказала я.

— Дети друга?

— Дети подруги, — усмехнулась Иннис, затем взяла нас с Рисом под руки и отвела в более безопасное для наблюдения место.

Кэл и дети надолго задержались у лавки; наконец, они двинулись с немудреными покупками куда-то вперед по улице. Если не знать, кто идет, то скажешь сразу – отец с сыновьями. Мальчишки – рыжий постарше, черненький помладше – так и льнут к Таггарту, постоянно о чем-то спрашивают, жаждут внимания.

— А я говорила – здоровый мужчина бобылем жить не будет, — заявила Иннис. — И раз в Тулахе ни одну служанку или крестьянку не приметил, значит, зазноба в другом месте.

— Это могут быть дети его приятеля, — не сдавался Рис.

Кэл с детьми уже исчез из поля нашего зрения, а супруги Мур все спорили насчет них. Мне тоже было не все равно. Мне-то Кэл сказал, что один, что никого у него нет, что даже и помыслить жениться не может, потому что не имеет собственного угла. И, вполне возможно, он не солгал, и эти мальчишки рядом с ним, как считает Рис, просто дети его приятеля.

А может, это и его дети.

Или дети его любовницы.

В любом случае, надо будет поговорить с Кэлом и все узнать.

Глава 21

Как хорошо было оказаться дома! И как славно было вернуться с чистой совестью и незапятнанным именем! С пути сразу хотелось поехать в свою усадьбу, но уже при подъезде к деревне мы встретили Лесли и Дермида и потому немного задержались.

— Обошлось, энхолэш, целехонькие вернулись! — выдохнула Лесли, обняв нас.

— Все хорошо, жрецы разобрались, — ответила я.

Пока что Лесли и одного этого было достаточно, и она принялась возносить богам молитвы.