Шрифт:
Закладка:
Мэй снова подошла ближе и присмотрелась к одной из таких бусинок, нанизанной на тонкое гладкое волокно. Маленькая, будто живая капелька переливалась всеми цветами радуги, вызывая почти нестерпимое желание прикоснуться. Девушка нерешительно протянула руку и дотронулась до неё кончиком указательного пальца. Перед глазами тут же возник чёткий образ – залитый солнечным светом луг и мальчик лет семи, обнимающий морду лохматого коричневого пони.
Она отняла руку, и образ исчез. Мэй дотронулась до такой же капельки на другой нити и увидела незнакомого мужчину в странной одежде, сидящего на подушках, разбросанных прямо на полу просторного белого шатра.
Следующая бусинка-капля… Женщина в белом чепце стоит у лотка с фруктами и разглядывает большое румяное яблоко.
Следующая… Снова мужчина. Крестьянин. Он стоит возле загона с овцами и хмуро смотрит вдаль, а к нему бегут чем-то напуганные дети.
Ещё капля… Ещё… Мэй не знала никого из этих людей. Она снова ткнула пальцем в переливающееся пятнышко и увидела женщину, качающую на руках младенца. Дотронулась до нити с одной стороны капли – та же женщина, только беременная. С другой – снова она, но за вышиванием, а у её ног на полу играет маленький ребёнок.
Настоящее, прошлое и будущее… Искрящиеся капли-бусинки показывали ей настоящее!
Она принялась поочерёдно дотрагиваться до всех капель подряд в надежде найти хоть одно знакомое лицо. Есть! Лорд Бавор! Он лежит в своей постели, а вокруг суетятся перепуганные слуги, причитая о постигшем Сальсирию несчастье. Мэй провела рукой вдоль тянущейся дальше нити, которая постепенно становилась всё тоньше и заканчивалась в двух шагах от того места, где осталась бусинка настоящего.
Девушка взялась за нить посередине… Сухой, как щепка, старик с мрачным видом читает какое-то письмо, сидя за столом в своём кабинете. Значит, он всё-таки встанет на ноги! Мэй застыла в нерешительности, не зная, нужно ли ей видеть его кончину или нет, а потом поняла, что хочет знать, сколько лет отпущено единственному оставшемуся у неё близкому человеку.
Бескровное лицо, исчерченное глубокими морщинами. Редкие, совершенно седые волосы, аккуратно расчёсанные и уложенные по бокам от головы. Нора… Совершенно взрослая! Постаревший Харс с трясущимися руками. Кристи, всхлипывающая в грудь Тогарду, который одной рукой обнимает плачущую женщину, а другую держит на плече юноши лет двадцати…
Мэй вспомнила, как Нора рассказывала травнице, что Кристи беременна, но не признаётся, кто отец. Вон оно как! Тогард, значит… Но если этот высокий юноша их сын, значит лорду Бавору боги отвели ещё довольно много времени.
Ей бы радоваться, но Мэй почувствовала лишь волнующее предвкушение. Нить её судьбы должна была быть где-то рядом, осталось только найти её. Её и Нэйджела. Ей нужно было знать, чья рука принесла ему смерть. Месть… Теперь смыслом её жизни будет месть.
Она вернулась к тому месту, где застыла крошечная капелька настоящего в судьбе лорда Бавора. Совсем рядом на нити другого цвета блестела ещё одна такая же капля, и Мэй, не раздумывая, прикоснулась к ней… Король Хелигарг запрокинул голову и закрывает лицо платком, пытаясь унять идущую из носа кровь. Он сидит на поваленном дереве в лесу, а рядом стоят Брис Фид и Тогард. «Жаль, что этот ублюдок подох. Знать бы, кто его повелитель…» – с презрением щурится Тогард. Здесь же находятся и пятеро стражников, которых Мэй видела из окна своей комнаты выезжающими из замковых ворот вместе с королём. Они все живы… Но кому из них принадлежит эта нить?
Мэй провела рукой вправо – Хелигарг. Он сидит в большом зале на троне и слушает доклад какого-то воина. Долго ли ему удастся оставаться королём? Мэй шагнула в сторону и взялась за нить чуть подальше, насчитав по пути пять ответвлений – пять детей Хелигарга. Да. Вот он. На том же троне, только его лицо теперь украшает наполовину седая борода, а в уголках глаз залегли лучики морщин. Смотреть до конца?.. Позже, нужно найти в этом сияющем переплетении свою судьбу.
Она снова вернулась назад и выбрала каплю на самой толстой, пульсирующей нити. Да, это она… Её комната. Её верная, насмерть перепуганная Нора, возносящая молитвы богам… Лорд Диаскарген и Лисандра уже ушли, но пришёл Йакара-сэ, который мечется из угла в угол, взывая к духу Мэй и пугая бедную Нору ещё больше. Назад! Всего два дня назад её судьба была тесно сплетена с судьбой Нэйджела, нужно найти его нить…
Пусто… Мэй нашла их ночь в руинах и несколько мгновений заворожённо смотрела на любимое лицо… Раньше… Вот. Она говорит с ним у пещеры отшельника, бросая опасливые взгляды на огромного чёрного фьорага. Ещё раньше… Он улыбается ей и говорит, что после свадьбы не собирался с ней спать. Но нити его судьбы нигде нет. Она перетрогала всё, что рядом, но из всех хлынувших в голову образов узнала только Дарена, остальные люди были ей незнакомы.
Как такое может быть? Гобелен впитал и его кровь тоже! Или… Неужели магия шерсти фьорагов защитила Нэйджела от предсказания, как защищала его род от всей другой магии? Она снова проверила все нити на коротком отрезке от их первой встречи до последней. Ничего.
– Ладно, я сама найду, того, кто это сделал, – зло процедила сквозь зубы Мэй. – Ну а родителей моих ты мне покажешь?
Она прошла немного влево, где нить её судьбы брала начало от двух других нитей, которые сначала делали один виток друг вокруг друга, расходились в стороны, а потом снова сходились очень близко, почти соприкасаясь, и в этом месте от каждой из них отходили тонкие волокна, которые сразу же сливались в одну нить – начало её судьбы.
Откинувшаяся на подушки женщина, по измождённому лицу которой стекают капельки пота… Молодая незнакомка. Маленькое тёмное помещение, похожее на комнату в хижине травницы Диры, но это точно неё дом, чей-то другой.
«Отнеси её в Рион, к отцу. Моя девочка… Прости, я не могу оставить тебя себе…»
«Но, госпожа…»
«Ему она нужнее. Делай, как я велю!»
К отцу… Мэй
