Шрифт:
Закладка:
Юлкреш годился ему в отцы, и было заметно, что путешествия через топи к каменному островку не проходят даром – мужчина осунулся и выглядел невероятно усталым. Удивительно, что до сих пор не заболел. Он приходил раз в два-три дня, чтобы поделиться со своим господином свежими новостями и пополнить припасы, которых и так уже хватало, чтобы накормить маленькую армию. Нэйджел пытался объяснить, что ему не нужно столько еды, но Юлкреш и слышать ничего не хотел.
Ненависть к новому хозяину Латернона – вот что заставляло далеко не молодого егеря регулярно проделывать нелёгкий путь через болота. Он винил Диаскаргена в смерти своего единственного сына и верил, что Нэйджел восстановит справедливость. Похоже, в Латерноне уже никто не сомневался в том, что нападение на Хараганов было подстроено новым лордом. Не нужно иметь большого ума, чтобы сложить события в одну цепочку и посмотреть на результат.
Увы, егеря ждало большое разочарование, потому что Нэйджел не собирался ничего менять. Его решение исчезнуть было в сложившейся ситуации единственно верным, но вряд ли оно могло прийтись по душе друзьям, которых теперь можно было пересчитать по пальцам одной руки.
– Вот, поешьте, пока ещё не совсем остыло, – Юлкреш протянул ему обёрнутый холстом котелок, от которого поднимался пар. – Это тушёный кролик с овощами. Не пир Богов, но всё лучше, чем холодный сыр и вяленое мясо.
– Спасибо, дружище, – благодарно улыбнулся Нэйджел, почувствовав, как желудок при мысли о горячей пище свело болезненным спазмом. – Зря ты себя так утруждаешь.
– Да мне не сложно, – отмахнулся егерь и отвёл взгляд. – Уходить вам нужно отсюда, лорд Нэйджел. Диаскарген назначил награду за вашу поимку.
Нэйджел собирался уже было приступить к ужину, но при этих словах голод как рукой сняло.
– Он же объявил меня мёртвым…
– Ну да, было дело, – согласился Юлкреш, вытряхивая содержимое рюкзака на ковёр из влажных, начавших буреть листьев, – но теперь он передумал и заявил, что вся ваша фамильная легенда – враньё, а вы намеренно выпустили дракона, чтобы отомстить за смерть отца.
– Он совсем из ума выжил?
– Похоже на то. Да вы ешьте, остывает же.
Нэйджел посмотрел на зажатый в руке котелок так, будто бы тот материализовался в его руке из холодного осеннего воздуха волшебным образом.
– Нет, погоди… – тушёный кролик отправился окончательно остывать на старый пень под самым носом у фьорага. – В этом же нет никакого смысла. Диаскарген ведёт себя абсолютно нелепо с того самого дня, как заявил права Лисандры на Латернон. Вместо того, чтобы пытаться поймать и обезвредить того дракона, который опустошает наши земли, он ищет другого, о существовании которого рассказывает только древняя легенда. Он не пытается управлять Латерноном и принимать какие-то важные решения. Теперь он отрекается от своих же слов о моей безвременной кончине и приказывает меня поймать. Это бред какой-то… Либо он действительно безумен, либо я спятил, потому что уже ничего не понимаю. Чего он хочет?
– Да чего тут понимать-то? – усмехнулся егерь. – Власти он хочет. Полагаю, его первоначальный план провалился, и теперь он надеется, что вы лично поведаете ему, где спрятан настоящий дракон. В горе Таорнаг за эти дни не осталось ни одной дыры, куда бы он не засунул свой любопытный нос. Он пришёл в Латернон совершенно один, если не считать вашей малышки-дочери и её гувернантки. Ни одного воина с собой не взял, будто был уверен, что добьётся желаемого без усилий. Так и вышло. Люди здесь привыкли вариться в одном и том же бульоне веками – ничего не происходит, всё идёт своим чередом. А когда привычный уклад оказался нарушен, они превратились в стадо баранов, которые в панике пойдут за любым, кто посулит спасение от волка. В данном случае – от дракона. Ни единого препятствия на пути к власти над Латерноном. Если пустить дракона дальше, то к ногам Диаскаргена один за другим лягут все четыре королевства Сальсирии.
– Для этого над драконом нужно иметь власть, а у Дискаргена её нет и не будет.
– Ну, у него же был один личный дракон, что мешает завести второго?
– О чём ты?
Нэйджел чувствовал, что Юлкреш что-то не договаривает. Обычно он был не слишком словоохотлив и просто выкладывал новости одну за другой, стараясь побыстрее выполнить возложенную на него задачу, но в этот раз егерю явно нужна была беседа. Словно всё это время он держал при себе личный взгляд на существующий порядок вещей, а теперь вдруг его прорвало. Впервые после гибели сына он начал рассуждать и философствовать, говорить загадками и намёками. Он будто воспрял духом, и это было замечательно, но Нэйджел сейчас предпочёл бы получить новую информацию всю и сразу, как это было раньше, а не по кусочкам, перемежающимся с лирическими отступлениями.
– Дракон, которого мы с вами видели, издох.
– Как это? – Нэйджелу показалось, что он ослышался.
– Подавился козлёнком и околел прямо во дворе у фермера Ниула, – спокойно отозвался егерь, будто гибель дракона посреди крестьянского двора была для Латернона обычным делом. – Тот прятался в погребе с женой и детьми, а когда высунул нос на улицу, то увидел целую стаю фьорагов, которые рвали тушу дракона на куски и не успокоились, пока не превратили её в бесформенное месиво.
Нэйджел нахмурился и задумчиво посмотрел на Исгайла. Фьораги мысли читать не умеют, и поэтому пёс не знал, отчего вдруг лицо хозяина стало таким суровым, но на всякий случай он виновато завилял хвостом и выплюнул пожёванный котелок, в котором всего пару минут назад было ароматное жаркое.
– Ну хоть кто-то поел тёпленького… – вздохнул егерь, пнув ногой искорёженную посудину.
– Юлкреш, а почему ты так спокоен? Дракон-то умер. Сальсирии вроде как пришёл конец…
Прозвучало по-детски наивно, но Нэйджелу важно было услышать, что егерь наконец-то перестал верить в то, что появившееся из пещеры на другом берегу реки чудовище было настоящим драконом. И Юлкреш его не разочаровал.
– Мой лорд, я стар, но не дурак. Каюсь, поначалу, когда я увидел эту тварь в небе, я действительно решил, что ваша фамильная легенда – это просто выдумка. Вы же стояли
