голод, что на меня совсем не похоже. Обычно я настаиваю на том, чтобы поесть. Мне почему-то было очень хорошо, и я ощущала себя великой всеамериканской чаровницей и даже — вот чудеса! — испытывала чувство превосходства над этим парнем. (Мы сравнили даты нашего рождения, и он оказался на полгода старше меня.) Сегодня на нем не обнаружилось бирюзовых носков. На сей раз они были черными в красную клетку с голубыми точками. Не вру! Кроме того, он казался настоящим недотепой. Помогал маме ухаживать за садом — на самом деле ничего плохого в этом нет, — но никогда не катался на лыжах, не ходил на вечеринки, не делал ничего выдающегося. Мне довелось поездить по свету куда больше, чем ему, и, кроме того… он не умел смешивать «Мартини»! Боюсь, бедняга сделал это в тот вечер впервые в жизни. Можно сказать, я чувствовала себя изысканной леди, развлекающей деревенского простака, разинувшего рот от восхищения… Я представлялась себе светской львицей, этакой Глорией Вандербильт.

Ха! Я в красках описывала горнолыжный подъемник в Брекенридже, как вдруг на середине фразы он поцеловал меня. Поцелуй не был быстрым или дружеским… похоже, он хотел заставить меня замолчать. Но это был славный поцелуй, поцелуй опытного человека. Это он умел делать достойно.

Затем он тихо заговорил со мной, и я никогда не забуду ни слова из сказанного. При этом он не отрываясь смотрел на меня сияющими голубыми глазами.

— Мисс Лейнбраун, — начал он, — я заключил контракт с вашей компанией. В качестве платы за работу по проведению исследований я хочу получить вас. Они высоко ценят вас, но благодаря мне они сэкономят сотни тысяч долларов. В вашей фирме сейчас не все благополучно, и вам это, возможно, известно.

Мне это было известно, и перед моим мысленным взором возникли мистер Виртц и мистер Фетвангер, предлагающие эксперту список женского персонала в качестве гонорара. Картина была еще та. Мистер Виртц активно выступал за закрытие чикагского клуба журнала «Плейбой» с первого дня работы этого учреждения, а мистер Фетвангер требовал уволить любого работника, уличенного в амурных связях с сотрудницами. Уже по одной этой причине мне следовало бы покинуть фирму, но мой близкий приятель работал в сотрудничающей с нами фирме.

(Я еще расскажу об этом.) В любом случае я с изумлением слушала безумную историю сидящего передо мной парня.

— Со времени нашего первого разговора, — продолжал он, — я словно под наваждением. Дураку понятно, что вас непросто покорить, поэтому я и прибег к своему плану. Виртц и Фетвангер поначалу не хотели и слышать об этом, но, понимая, что их фирма не в лучшем положении, не слишком долго сопротивлялись. И мы пришли к соглашению.

— А могу ли я высказать свое мнение человеку, который принял меня в качестве вознаграждения? — полюбопытствовала я. — Ведь это я стала предметом сделки.

— Боюсь, это бесполезно, — сообщил он. — Будущее вашей компании всецело зависит от выводов, которые я сделаю. А после встречи с вами я не приму никакой другой платы.

Он по-прежнему не отрывал от меня взгляда, и я постепенно проникалась к нему симпатией.

— И когда же мы перейдем к делу? — спросила я.

— А мы уже перешли, — заверил он. Потом гость рассмеялся, разрядив обстановку, и пошел на кухню за очередной порцией отравы под видом «Мартини».

О боги! Этот парень, наверное, никогда прежде не смешивал коктейлей, а может быть, и не пил, но держался он намного лучше меня. Он не совершил ничего предосудительного до самого конца вечера. В каждом его слове сквозило уважение ко мне и восхищение мной, и, сказать по правде, я уже начала чувствовать себя бесценным сокровищем… вернее, восточной княжной, околдованной приехавшим магом. (Если бы только не эти носки!)

В течение следующей недели мы дважды вместе ужинали. Один раз он повел меня в чудесный парковый ресторанчик, а в другой — в «Кейп-Код Рум»[7]. Оба раза я ощущала некоторое превосходство, видя, как он смущается в подобных заведениях. Но Виртц и Фетвангер обращались с ним как с истинным своим спасителем, и он при всяком случае повторял свою сказку о том, что я стала его собственностью и что еще никто на свете не заключал такой выгодной сделки. Он произносил это так невинно, глядя на меня голубыми, как небо, глазами, что я ловила себя на крамольной мысли: «Не может быть, чтобы Виртц и Фетвангер отдали меня этому сумасшедшему».

На уик-энд у меня было назначено свидание с Роем, о котором я уже упоминала. Он работал в компании «Си-пи-эй», занимавшейся аудитом нашей бухгалтерии. Рой был любовью всей моей жизни — или по крайней мере двух последних лет. Именно столько продолжалась наша связь. Думаю, за это время мы расходились раз сто, поскольку он никак не мог сделать мне предложение. Но в воскресенье мы поругались в сто первый раз, который стал последним. Видимо, я просто устала от всего этого — ведь теперь я была княжной, ради которой какой-то сумасшедший с голубыми глазами готов был пожертвовать громадным гонораром за консультацию по менеджменту!

Этот ненормальный — кстати, его звали Лил — и я начали встречаться. Как я поняла, он догадывался, что раньше у меня кто-то был, но теперь отношения с тем парнем закончились.

Я усердно трудилась в компании. Полагаю, я подходила под критерии мистера Фетвангера, которыми он руководствовался, проводя свою политику по поводу служебных романов. Через две недели мы с Лилом переспали, но не он потерял голову, в отличие от меня.

С Роем мне приходилось тратить уйму времени, чтобы затащить его в постель. Он так нравился женщинам, что привязать его к себе стало для меня одним из способов самоутверждения. А его это вполне устраивало. Хотя во время секса с ним я обычно ничего не чувствовала. С Лилом было иначе. Он ласкал меня, а я просто лежала и позволяла событиям развиваться так, как они развивались. В кои-то веки появилась возможность расслабиться и позволить кому-то любить меня! Лил был таким большим, так горел желанием, обладал таким опытом (не знаю, где он всему этому научился) и говорил не переставая такие приятные слова.

Я по-прежнему ненавидела его