Видимо, мистер Корвин пришел прямо с улицы, он еще не успел снять шляпу, пальто и теплое кашне. Он оставался в шляпе в начале разговора, и мне это показалось странным. Все объяснилось, когда он ее снял и оказалось, что бизнесмен лыс. Я поняла, что, возможно, он этого стесняется. Я еще продолжала недоуменно размышлять, как это глупо… какая разница, лыс ты или нет, если ворочаешь миллионами? Ему тогда было всего сорок три, но мне, зеленой девице, он казался дряхлым старцем.

Он исподволь заставил меня рассказать о себе все, и спустя годы я поняла, что это не совсем в манере важных шишек. Он интересовался моей семьей, оставшейся в Небраске, расспрашивал о должностях, на которых я прежде работала, и нравилась ли мне моя прошлая деятельность. Потом он спросил, помолвлена ли я. Я ответила отрицательно и не услышала от него обычной дурацкой фразы вроде: «Странно, что такую симпатичную девушку еще никто не успел подцепить». Он лишь предупредил, что хотел бы встретиться еще с парой претенденток.

Я не удивилась, когда раздался звонок из агентства по найму и мне сообщили, что должность осталась за мной. Несмотря на молодость, я имела опыт секретарской работы, я стенографировала со скоростью сто тридцать слов в минуту и прекрасно печатала. На последнем месте меня пытались удержать, но мне хотелось больше зарабатывать. Хотя теперь я попала в инвестиционную компанию, разумеется, от меня не требовались знания в области финансов.

Через три дня после выхода на работу у меня наступил день рождения, и я что-то сказала в конторе о четверти века, которые живу на свете. Я всегда была чересчур разговорчива по поводу этой знаменательной даты, ведь мне казалось, что люди должны разделять мою радость. Мистер Корвин сказал: «Поздравляю вас. — И добавил: — Присядьте, Пола, я хочу вам кое-что предложить». Он изрек следующее: «Мне бы хотелось подарить вам что-нибудь на день рождения — может быть, наручные часы или платье». Затем, прежде чем я успела что-либо ответить, продолжил: «Я понимаю, Пола, что вы можете отказать мне, но я не хочу быть нечестным с вами. Я надеюсь, что вы станете моей любовницей. Я выбрал вас именно поэтому. Полагаю, у меня достаточный выбор… секретарш. Эта работа хорошо оплачивается, и некоторые, зная о моем богатстве, могли бы принять должность по иным причинам. Не хочу показаться излишне самонадеянным, просто говорю чистую правду».

Некоторое время я сидела не шевелясь и молчала. Я вовсе не была шокирована, так как отчетливо представляла, что все в порядке вещей. Может быть, я заикнулась о своем дне рождения именно для того, чтобы он раскрылся? (Человек никогда не знает точно, зачем делает ту или иную вещь.)

«Быть моей любовницей, — не умолкал он, — вовсе не значит совершать что-то грязное. Напротив, думаю, ваша жизнь станет приятной во всех отношениях. Однако сразу оговорюсь, что не намерен разводиться с женой. Я люблю миссис Корвин, она чудесная женщина. Но ей никогда не нравилась… физическая сторона семейной жизни. Мы оба пытались исправить положение, но безуспешно. Не могу сказать, что я никудышный мужчина, и у меня есть возможность выбирать партнерш. Если человек богат, то… это… становится обычным явлением. Может быть, в этом есть какая-то испорченность, но меня легкодоступные девушки не влекут. Я хочу вас. Когда придет время и мы расстанемся, у вас будет много денег. Моя последняя секретарша, которая уволилась в связи со своим замужеством, получила более пятисот акций компании «Америкен телефон энд телеграф». (Я тогда не понимала, много это или мало.) Разумеется, я буду давать вам вещи, которые вы захотите иметь, прежде всего жилье. Не отвечайте сразу, Пола, подумайте».

Не помню точно своей реакции, но я не сказала «нет». Похоже, я не чувствовала себя оскорбленной. Потом я раскрыла тетрадь для стенограмм, и он начал диктовку.

Через неделю мы переспали в номере отеля, и я стала его содержанкой. Мне чужда ханжеская мораль, поэтому никакого стыда я не испытывала. Днем я работала в конторе и получала неплохие деньги, но никакой секретарской зарплаты не хватило бы на роскошную квартиру или на платье в пятьсот долларов.

Когда он купил мне квартиру, мы часто проводили время там. Это было чудесное местечко с хрустальной люстрой, толстыми светло-голубыми коврами на полу и фонтаном в фойе. Раз или два мы занимались любовью в кабинете Эндрю — на полу или на одной из бежевых кожаных кушеток, — а однажды это произошло в помещении совета директоров.

О том, что со мной произошло, я рассказала только своей подруге. «Не вижу причин, по которым я не могу подарить год своей жизни человеку, который в этом нуждается и который в благодарность поможет мне обрести финансовую независимость», — объясняла я Дайане. К моему удивлению, она согласилась с этими доводами. Я продолжала ходить на вечеринки, которые устраивали мои друзья, но, разумеется, ни с кем не флиртовала всерьез. Постепенно круг моего общения сильно сузился, поскольку иначе мне пришлось бы столкнуться с массой проблем.

Связь с Эндрю не доставляла мне особого удовольствия. То есть вначале это казалось забавным. Особую радость мне доставляли походы по магазинам. По крайней мере раз в неделю я сбегала с работы в три часа — хотя дел у меня там всегда хватало — и на машине Эндрю в сопровождении его шофера ездила в город за покупками. Прежде я часами мучилась, высчитывая, могу ли позволить потратить десять долларов на свитер, и обычно приходила к выводу, что эта трата для меня велика. Но во время новых путешествий по магазинам мне было доступно абсолютно все — от меховых манто до шведского хрусталя. Люди, которым подобный шанс в жизни не выпал, возможно, будут шокированы. Но ничего нет скандального в том, что вам нравится мужчина. Так приятно примерять кружевное белье, зная, что кому-то захочется полюбоваться на тебя в нем. Еще приятнее осознавать, что этот «кто-то» еще и заплатит за приглянувшееся белье. Помню, как однажды встретила Эндрю на пороге своей квартиры в черной короткой сорочке — из кружев и шелка — и в атласных домашних туфлях на шпильке. Я только