он.

– Ничего.

– Мы можем задержаться в Мельбурне на неделю. Будем каждый день вместе.

– Не такой ценой.

– А если каждую ночь?

– Это уже слишком! Нашли чем торговать. Я приехала помочь Джону Максвеллу и сделаю это.

– Только за этим?

– Не только. Я хотела быть с вами и сейчас хочу. Но не одну неделю, не месяц и даже не год. Гораздо дольше. В мои планы не входит потерять вас здесь. Решили, что я не заметила, что с вами творилось? Как вам плохо от этих запахов.

– Вы сгущаете краски.

– Я? А по-моему, вы.

– Запахи меня не убьют. Я выведу Максвелла из трущоб и позвоню. Вам придётся подождать всего час, максимум два. Если вы останетесь…

– Нет.

– Вы загоняете меня в угол.

– Как и вы меня. Не вам решать, что я буду делать.

– Почему? Вы же пытались решить за меня. Хотели, чтобы я оставил вас наедине с сумасшедшей.

– Туберкулёз заразен. Я – врач, а вы – мой пациент.

– Вот как? Теперь вы увидели эту границу?

Лицо Нэйтана опять изменилось: стало непроницаемо-отчуждённым. Он собрался встать, но Ада удержала его.

– Нет никаких границ, кроме ваших. Не делайте вид, что они мои. Вы же меня не оставили? Теперь моя очередь. Чего нам бояться? Вы так напугали эту шпану, разыграли грандиозный спектакль. А сейчас вы тоже играли?

– О чём вы?

– То, как вы смотрели на меня минуту назад. Это всего лишь способ победить, добиться своего?

– Нет! Вы не понимаете! Там слишком опасно!

– После войны меня сложно напугать, да и сейчас опасностей в моей жизни хватает.

– И каких же?

– Разных. Во сколько пойдём?

– После восьми. Так каких?

Ада всмотрелась в его глаза. Прежнее их выражение прорвалось через желание отстраниться.

– Узнаете ночью, – сказала она, – в постели. Или прямо сейчас, времени у нас достаточно. Раз уж вы к этому готовы, чего тянуть?

– Сейчас я хочу есть.

Туман, пропитанный смрадом, заползал в его мысли, будоражил память. Проникал под одежду и лип к телу. Стоило на секунду закрыть глаза, и мир начинал искажаться: сначала внутри, а потом и снаружи. Стараясь не обращать на это внимание, Кроу шёл рядом с Адой, словно она вела его незнакомой дорогой.

К вечеру грязные улицы опустели, в баках горел огонь. Люди жались к нему, запасаясь теплом на долгую ночь в надежде её пережить. На входе перекошенного барака с чёрными окнами виднелся сгорбленный силуэт. Человек, скорее всего, спал. Но, может, и умер – скрюченная фигура с торчащими вверх лопатками казалась совсем неподвижной.

Когда до лачуги Максвелла осталось два дома, Кроу услышал за спиной шаги. Слишком быстрые, совсем близко. Он развернулся, оттолкнул Аду. Лезвие блеснуло в дюйме от его плеча.

Коренастый парень бездумно махал руками. Кроу уклонился от удара кастетом. Затем от ножа и снова от кастета.

Кто-то выпрыгнул из тени. Кинулся на коренастого сзади. Тот полоснул ножом. Нападавший вскрикнул, отлетел к стене.

Кроу выбил нож. Выкрутил коренастому руку, придавил его к земле.

– Зачем ты за нами следил? Что тебе нужно?

– Деньги!

Кроу нажал на его руку.

Коренастый взвыл:

– Я должен тебя пришить! Только тебя. Пацан – не в счёт! Сам полез.

– Кто?! – Кроу глянул на тело у стены.

Мел лежал неподвижно, Ада склонилась над ним.

Коренастый задёргался. Скинул Кроу, но драться не стал. Нырнул в проход между домами, оттолкнув с дороги зевак.

Кроу, шатаясь, дошёл до стены, опустился на землю. И с минуту молча смотрел в ошалевшие, но бесстрашные глаза Мела.

– Босс, я жив.

Ада расстегнула на нём одежду. Нож распорол куртку и то, что было под ней, но кожи едва коснулся.

Кроу опёрся рукой о стену и попытался встать. Ада с тревогой взглянула на него.

– Посидите ещё немного.

– Надо идти. Уходим отсюда.

– Мы в десяти шагах, – заспорил Мел.

Кроу коротко взглянул на него.

– Ты уволен.

Мальчишка, наконец, испугался, но Ада жестом заставила его замолчать.

– Мел прав. Укроемся в доме до полной темноты и заберём с собой Максвелла, если он там.

– Мы уходим, – повторил Кроу.

– И что дальше? Откажетесь от дела? Или вернётесь ночью один?

– Я останусь с вами.

– И улизнёте, когда засну? – Ада озвучила его мысли. – Я обещала помочь Джону, мне придётся сюда вернуться.

Кроу с трудом встал.

– Тогда пошли.

– Босс, пожалуйста, не увольняйте меня, – взмолился Мел. – Вы же знаете! Мне нужно кормить малышню и бабушку.

– Теперь ты о них вспомнил? Поздно!

Мальчишка опустил голову, Ада положила руку ему на плечо.

– Поговорите потом.

Мел обречённо кивнул и поднял с земли нож коренастого. Хотел спрятать в карман.

Но Ада протянула руку.

– Пусть он будет у меня.

Тусклый свет пробивался сквозь щели между досками, которыми было заколочено окно лачуги Максвелла.

Кроу толкнул дверь. Та открылась так же легко, как и в первый раз. На кровати сидел старик. Он читал газету: грязный лист подрагивал в слабой руке. Худое тело прикрывала аккуратно зашитая, но почти истлевшая одежда.

Услышав шум, старик поднял голову. Обожжённое лицо, наполовину замотанное бинтами, исказилось от страха. Волос на голове почти не было, а те, что остались, торчали серыми клочьями. Один из рукавов рубахи свисал с плеча.

– Убирайтесь! Здесь ничего нет! – крикнул он, угрожающе вскинув кулак единственной руки.

Кроу перешагнул порог. И, как только Ада и Мел зашли следом, опустил засов.

– Кто вы такие? – изумился старик, разглядывая их.

– Я Нэйтан Кроу, частный детектив. Мы приехали из Сиднея. Ваша дочь… – Кроу замолчал, не найдя в себе сил сообщить горькую весть на одном дыхании.

– Вас прислала Дороти? – Старик неловко встал и, прежде чем протянуть руку, наспех вытер её об одежду.

Кроу осторожно пожал его худую ладонь и продолжил:

– Ваша дочь умерла.

Максвелл растерянно заморгал, его взгляд забегал между Кроу, Адой и Мелом.

– Нет! Нет! Этого не может быть.

Ада подошла к нему, обняла за плечи, чтобы усадить обратно на кровать.

– Что… что с ней случилось? – Максвелл попытался вскочить, но рухнул, не удержавшись на ногах.

– Её отравили, – ответил Кроу.

– Кто это сделал?!

– Пока не знаем. Поэтому мы здесь… Помогите найти убийцу.

Старик быстро закивал, но внезапно замер.

– Моя девочка мучилась?

Тишина сковала всех, будто заткнула рты прогнившим тряпьём.

– Всё позади, – тихо ответила Ада. – Сейчас ей уже не больно и не страшно. Я видела её, она словно спала. Скорей всего умерла во сне.

Старик забормотал, теребя угол рубахи:

– Доди приезжала в прошлом месяце, оставила деньги на еду. Обещала скоро вернуться.

Ада подошла к полкам. Никакой еды на них не было, только две бутылки из-под дешёвого портвейна и несколько пустых консервных банок.

Кроу сел на кровать рядом с Максвеллом. Тот беззвучно плакал: слёзы катились по серым щекам, тело сотрясала сильная дрожь.

– Расскажите о своей семье, – попросил Кроу. – Почему вы не с ними?

– Жена велела держаться подальше. Ей не нужны проблемы. Был бы я герой… А так что? – Он дёрнул плечом, с которого свисал пустой рукав. – Меня не выставишь напоказ.

– А как же дети?

– Разве же им это нужно? У них – своя жизнь.

– Как Дороти нашла вас?

– Ей позвонила сестра из больницы