Шрифт:

Закладка:

Сделать

Перейти на страницу:

мои вопросы. Доверять мне для этого не обязательно.

Информация за информацию? Что-то мне это напоминало.

– Идет. – Я вернула Ромашке спокойный взгляд. – Расскажите, что произошло с Антоном. Кого он потерял?

Антон

Я проснулся в полной темноте. Правая рука побаливала – я не сразу понял почему. Потом постепенно вспомнил. Твою же…

Прислушался. На первом этаже негромкий женский голос монотонно что-то говорил. Вера читает сказку? Вроде головой я не ударялся.

Я встал. Потянулся, размял мышцы. Не помню, чтобы меня так когда-нибудь накрывало. Пора, видно, на пенсию. Бросил ребенка на улице, пропустил Ромашку – а если бы и правда кто от Дарины пожаловал?

Всех упустил.

На лестнице пахло домашней стряпней. Желудок скрутило от голода.

– Год спустя королева родила очень красивого ребенка и позабыла думать о человечке, – читала Вера. – Как вдруг он вошел в ее комнату и сказал: «Ну, теперь отдай же мне обещанное!»

Я спустился. Так и есть – в алюминиевой кастрюле варился суп, судя по запаху, из тушенки. Яркий свет трех ламп выхватил из темноты углы старой мебели. Перед Миланой стояла глубокая тарелка со сколами, наполовину полная. Ложка с тигрой рядом, вся измазанная. Будем считать, поела.

Ромашка сидел за столом, уставившись в экран ноутбука, и что-то сосредоточенно пробегал глазами. Вера пристроилась на самом краешке стула с раскрытой книгой на коленях. В тусклом свете ее волосы отливали бледным золотом, рукава серой кофты почти закрыли тонкие пальцы. Я остановился, невольно вбирая глазами эту картину.

Ну и влип же ты, Тоха.

– Па! – Милана выгнулась в кресле. – Папапапа!

– Да, Милаша? – Голос был хриплый, как будто я орал двое суток без продыху.

– Тебе лучше? – спросила Вера.

– Пойдет.

Я подошел к ним. Ромашка поднял глаза от экрана.

– Ребенок покормлен. Дом убран, – сообщил он. – Ты как? Есть хочешь?

– Угу.

Вера поднялась.

– Я пойду спать.

Поравнявшись со мной, она мельком глянула на мою кисть.

– Как рука? Легче?

– Да. Спасибо.

Она слабо улыбнулась, но почти сразу опустила голову.

– Спокойной ночи.

– И тебе.

– Па!

Я поднял Милану, вдыхая запах детского шампуня.

– И тебе пора спать, Милаша.

Ромашка глянул на часы на руке.

– Вообще-то она проснулась двадцать минут назад.

– Ясно.

Я опустился на стул. Милану посадил в автокресло, крепко поцеловал в макушку.

Ромашка налил мне в чистую плошку суп.

– Ты ешь. А я пока расскажу, что узнал, – сказал он, поправив очки на переносице.

– Валяй.

– Вы убили сына женщины, – начал Ромашка, и я поперхнулся. – Два года назад. Эти два года женщина ничего не предпринимала, хотя, вероятнее всего, знала правду. Потом что-то произошло, и она начала преследование. Хотя по факту преследовали только Веру. Не тебя. Почему?

Я отложил ложку.

– Я смотрю, она тебе все выложила.

Ромашка снова поправил очки, как всегда делал, когда пытался докопаться до правды.

– Причем заметь, Тоха, девочку все это время только пугали. Ты же знаешь главное правило: хочешь ударить – бей без предупреждения, не давай противнику форы. Убивать, стало быть, не собирались. Только угрожали, да еще так пафосно. О чем это говорит?

– Ты меня спрашиваешь?

– Я рассуждаю. – Он придвинул к себе ноутбук, и я запоздало сообразил, что это ноут Веры с наклейками на крышке. – Похоже на маскарад. Театр одного актера.

– Матери того парня?

Ромашка постучал костяшками по корпусу.

– Я тут ее погуглил. Не той породы она женщина, чтобы такими вещами заниматься.

Я снова взялся за ложку. Про Дев Вера ему не сказала, видимо. Уже хорошо.

– И что за порода?

Ромашка зачитал, глядя в экран:

– Дарина Грачёва, сорок семь лет. Переехала из Санкт-Петербурга. Родила сына. Открыла ателье под названием «Осенняя Дева». Замужем не была. Налоги платит исправно.

– Ты Вере доступ к этому «Гуглу» только не оставляй, – сказал я, поглощая суп. – Ну и что? То, что она исправно платит налоги, не значит, что… Постой. А с какого счета?

Ромашка довольно крякнул.

– Узнаю Тоху-Ястреба! Все-таки не совсем мы тебя потеряли.

– Так с какого?

– Ать! – Милана сбросила на пол мишку и задиристо взвизгнула. – Ать! – Она протянула к Ромашке измазанные в супе руки.

– Со счета, который оформлен на двух человек.

Милана взвизгнула громче.

– Милаша, не надо, – тихо попросил я. – Дядя не хочет играть.

– Ать!

Суп пришлось отодвинуть. Я достал ее из кресла и усадил на колени. Милана прильнула ко мне затылком. По ощущениям ко мне прижался вскипевший чайничек.

– Вера же не ее мать? – уточнил Ромашка.

– Нет, конечно.

– А что? Вы разве не?..

– Ромашка, ей… – Я хотел сказать «двадцать», но вспомнил, что уже больше. – Молодая она, короче.

– А ты старый? – сдержанно усмехнулся Ромашка.

– Ну. – Я потрогал Милане лоб. – Ты чего такая горячая, доча?

– Дело ваше. Так вот, – увлеченно продолжал Ромашка. – Второй владелец счета в прошлом – Спартак Имеретия. Я нашел пока только дату рождения… Ему сейчас, должно быть, пятьдесят четыре. Когда Дарина перебралась в Москву, он как раз сидел…

Милана заревела, уткнувшись мне в ладонь.

– Ш-ш-ш. Ну ты чего, доча? – Я прижал ее к себе, попутно соображая, какие таблетки брал с собой и что можно дать ребенку. Ромашка покачал головой:

– Короче, Тоха, я не думаю, что вас кто-то преследует. А девочку однозначно надо вернуть. Спартака поискать. Он может быть вашим ключиком… Выпить хочешь?

– Нет.

Я встал и принялся наворачивать круги по кухне, похлопывая Милану по спинке. По-моему, ибупрофен точно был. Но детям его нельзя… А детский здесь не достанешь.

– Тоха?

– Спартак Имеретия. Я запомнил. Спасибо, Ромашка.

С каждым моим шагом плач Миланы становился все громче.

* * *

ВКонтакте

Вера Царёва, 23:57

Я тут. Что ты хотел?

Аскольд Мирин, 23:57

Я видел в раскладе, что сегодня вечером что-то угрожало твоей жизни.

Вера Царёва, 23:58

Если кто-то убьет меня, некому будет тебя прикончить?

Аскольд Мирин, 23:58