Герион без труда нашел свой дом. Он остановился перед дверью, страшно было входить. Он немного постоял и, наконец, постучался. Послышались приближающиеся шаги, отворилась дверь и в проеме Герион увидел отца. Тот сразу узнал его, но карие глаза сурово смотрели из-под густых бровей. Все эти годы Герион считал его погибшим, а теперь не знал, что сказать.

— Кто там, Олдинор? — спросила подошедшая женщина.

Мужчина молча отошел в сторону.

— Герион, мальчик мой! Ты жив! — воскликнула она.

— Мама, — тихо, словно боясь этого слова, произнес Герион.

Она хотела обнять его, но увидела его черные одежды и вышитый на груди знак. Она закрыла глаза рукой и сквозь слезы сказала:

— У меня больше нет сына.

Он хотел подойти к ней сам, но она выставила вперед руку и отвернулась.

— Уходи, Герион! — сказал отец. — Теперь ты один из них! Лучше бы мы считали тебя погибшим! Теперь все знают, кто наш сын! Нам никогда не смыть позора!

Он знал, что они правы, но ему стало больно. Он хотел оправдаться, сказать, что разве он виноват, что так случилось, что ничего не смог сделать, что не умер тогда, шесть лет назад. Но он ушел и больше не возвращался. Он больше не хотел о них думать. В тот день он полностью принял свою судьбу.

Герион распахнул настежь окно, и ему в лицо ударил холодный влажный воздух. Он высунулся из окна и почувствовал на лице ледяные капли дождя. Он весь дрожал. Он посмотрел вниз, во всепоглощающий мрак, и ему захотелось броситься в эту бесконечную непроглядную темноту и ничего уже не видеть, не осознавать, не чувствовать. В груди сжимало и ныло. Он не понимал, что с ним творится. Почему он об этом думал? Почему не мог подчинить? Оно нахлынуло лавиной, сбило с ног и понесло за собой.

Сквозь хаотично блуждающие мысли Герион не сразу услышал, что в дверь стучат. Он быстро привел себя в порядок и пошел открывать.

— Добрый вечер, Герион!

— Лийла?! Что ты здесь делаешь?

— Да вот проходила мимо и решила навестить тебя! — даже не пытаясь скрыть ложь, ответила она. — Давно мы с тобой не разговаривали!

— Как же, недавно совсем… — начал было Герион, но она обвила рукой его шею.

— Ты же понимаешь, о чем я! — она хотела войти, но Герион не сдвинулся с места.

— Тебе лучше уйти, правда! Я не хочу, чтобы об этом узнала Королева! Завтра свадьба, если ты помнишь! — с каждой минутой она раздражала его все сильнее, и он едва сдерживался.

— А если королева узнает, что ты водишь по замку пленных? — уже совсем другим тоном сказала Лийла. События принимали неожиданный оборот.

— Ты совсем с ума сошла! — бросил Герион.

— Не надо думать, что никто ничего не замечает! Я это знаю и легко докажу, так что будь со мной сегодня поласковее, если хочешь, чтобы завтра все состоялось! — ее голос снова стал нежным. — Ну что стоишь как истукан?! Пригласи меня, наконец, войти!

«Вот дрянь!» — подумал Герион и пропустил ее внутрь.

Она села на застеленную постель, Герион сел рядом.

— Ну, и зачем тебе все это? — Герион аккуратно провел пальцем по ее губам, потом погладил золотые волосы.

— Герион, Герион, несмотря на все твои титулы и заслуги, ты всего лишь бедный безродный мальчик. Ты можешь приказывать другим, но только не мне, потому что я знаю, какой ты на самом деле. Ты мне всегда нравился, но я никогда не относилась и не стану относиться к тебе как к равному! И сегодняшняя ночь будет лишь подтверждением!

Она обхватила его за шею и притянула к себе.

Глава XXI

Ночь резко упала на землю, поглотив последние лучи света, мысли и надежды. Одна, в холодной камере, Айра всматривалась в абсолютную черноту. Страшно, не хотелось думать о том, что будет, и невозможно было не думать. Ее измученное сознание не давало передышки, посылая навязчивые образы, и лишь под утро Айра погрузилась в тревожный полусон.

И вдруг скрип замка, как лезвие, разрезал глухую тишину. Айра открыла глаза, но не сразу осознала, реальность или сон. В еще тусклом свете лениво рождающегося дня она различила лишь очертания стоящего перед ней человека с чем-то тяжелым на руках.

«Вот и все, за мной пришли!»

Айра невольно прижалась к стене у окна, а он подошел и положил свою ношу на скамью. Под длинным черным покрывалом угадывались очертания женщины. Затем он повернулся к Айре лицом, и она вжалась в стену еще больше, ощущая его дыхание.

— У нас мало времени! — тихо сказал Герион.

— Кто это? — дрожащими губами спросила Айра.

— Неважно, — ответил он.

Но Айра сняла покрывало, и от изумления оно выпало из рук. Это была она.

Герион поднял покрывало и снова накрыл им женщину.

— Переоденься! — сказал он и отдал ей дорожную одежду и сапоги. Она быстро переоделась, все это время он стоял, не отворачиваясь. — Идем! — он схватил ее за руку, почти до боли, вывел из камеры и быстро потащил по уже знакомым коридорам наверх. Нигде на их пути, ни на выходе из камеры, ни дальше, не было стражи, факелы, всегда освещавшие подземелье, практически потухли, из последних сил вздрагивая густым желтым светом. Но ей не нужно было видеть, чтобы понять, как все переменилось. И этого человека она уже не могла ненавидеть.

Он крепко сжимал ее руку, словно боясь отпустить. Дойдя до поворота, они резко остановились. Послышались приближающиеся голоса, двое стражников с факелами прошли мимо. Он еще сильнее сжал ее руку. Как же ты решился на такое?!

— Зачем ты это делаешь? — спросила она, когда опасность миновала.

— Отдаю долги, — как можно суше ответил Герион, но его голос заметно дрогнул. — Когда-то ты спасла мне жизнь, и я помню об этом, как бы странно для тебя это ни звучало. Никто, за всю мою проклятую жизнь, не сделал для меня даже десятой части, — ему тяжело давались слова. Он говорил так, словно задыхался. Но те чувства, что были в его душе, помимо воли прорывались наружу и мучили его, потому что его природа была чужда им, она противилась и душила их всеми способами.

Наконец они дошли до зарешеченного окна. Герион взялся за решетку, и она легко поддалась. Затем он достал из плаща кинжал и протянул его Айре. Она узнала в нем свой,