— Запомни их! — смеются глаза. — Запомни!

Снаружи слышится треск, и вдруг окно озаряется ярким светом. Женщина просыпается и начинает будить мужа. Он тоже просыпается и вскакивает с постели.

— Они все-таки нашли нас, Тривиан! — говорит женщина.

— Да, Левия, нашли!

И тут Айра понимает…

— Мама! — вскрикивает она, но ее никто не слышит.

Женщина берет на руки ребенка. Мужчина пытается открыть дверь, но та заперта снаружи. А за окном вовсю полыхает огонь. Чтобы спастись, он выбивает окно, но поздно, в него врывается пламя, мгновенно распространяясь по деревянным стенам и полу. И жар ползет все ближе.

Левия смотри на мужа и тот в ответ кивает ей. Он берет ведро воды и выливает его на нее, потом оборачивает ее с ребенком и себя в одеяло, и так они сидят, обнявшись, на полу в огненном кольце.

Огонь охватил весь дом. Вот уже и одеяло, которым накрылись люди, почти прогорело, и сквозь прожженную дыру было видно, как вскипает и вздувается кожа женщины. Но хуже всего был запах — запах горящей плоти, заполнявший собой легкие.

Слезы текут по лицу Айры, трясущимися руками она закрывает лицо, а из груди вырывается лишь глухое рыдание. Она знает, что их больше нет, и лишь она осталась одна…

— Какая печальная картина! — наконец, говорят глаза. — Но здесь есть и положительный момент. Ты была так мала, что не помнила своих родителей, теперь же запомнишь навсегда! Не каждому выпадает такой шанс!

Глаза окружили ее со всех сторон и заплясали в хороводе.

— А теперь ты увидишь, как убивали твоих приемных родителей! — радостно кричали они. — Сейчас увидишь, как их убивали! Будешь стоять рядом и смотреть! И ничего не сможешь сделать! Ничего! Или проси пощады! Давай, проси пощады!

— Н-е-е-е-т! — закричала Айра. В этот момент комната взорвалась ослепительным светом, завизжали и завопили сжигаемые им глаза, и разом все стихло. Айра снова оказалась в темноте, теперь одна.

Глава XX

Она сидела неподвижно, поджав под себя ноги. Сквозь рубашку, покрывавшую ее тело, во многих местах просачивалась желтая сукровица, кое-где уже подсохшая и слипшаяся с грубой тканью. Герион аккуратно тронул ее за плечо, и по его телу пробежала дрожь. Она отстранилась и пристально посмотрела на него.

— Айра, мне, правда, жаль! — все, что он смог произнести.

— Вам жаль?! — медленно, растягивая слова, спросила она. — Да, Вам жаль… что не сломали меня, жаль, что, несмотря на огромную власть, не все можете себе подчинить. Вам жаль?! — она глухо и болезненно засмеялась. — Вы машина, созданная для пыток и убийств. И я Вас ненавижу! Я рада, что завтра все, наконец, закончится, потому что я больше не хочу Вас видеть!

Герион встал и быстро вышел из камеры. Он слышал, как стражник запер засов, он поднимался по лестнице, затем снова по лестнице, машинально проделывая свой обычный путь. Он открыл дверь своей комнаты, прислонился к стене и совсем тихо, одними губами, будто прося прощение, произнес: «Как бы я хотел рассказать тебе, но не могу… Ты можешь ненавидеть меня, но ты прошла через камеру духов! А вот я нет…».

Ему было одиннадцать, когда в селение, где он жил, пришли люди в черных одеждах. Они называли себя черными магами. Они жгли дома, забирали детей и убивали взрослых, если те пытались помешать.

— Он! — сказал маг, указывая на Гериона.

— Нет, прошу Вас, оставьте моего сына! — умоляла мать, закрывая его собой.

Один из магов отшвырнул ее и схватил мальчишку. Из дома с вилами выбежал отец, но что он мог противопоставить магии?! И в памяти лишь осталось, как мать протягивает к нему руки, а отец бездвижно лежит на пороге.

Их привели в замок и выставили в ряд, словно на продажу, а перед ними ходил человек в черных одеждах, тщательно осматривая каждого.

— Этого на работы! — указал он на крупного светловолосого мальчика двенадцати лет. Его тут же вывели из строя и отвели в сторону. — Этого тоже! — показал маг на следующего. — Этого… в слуги! — так одного за другим он распределял детей, пока, наконец, не дошел до Гериона. Он внимательно его осмотрел, словно пытался просветить насквозь, — Откуда вы его взяли? — наконец, спросил маг.

— Он из того же селения.

— Интересный экземпляр, — сказал маг и щелкнул пальцами. — Отведете его ко мне! — и он продолжил свою работу.

Когда Гериона привели к магу, тот вальяжно сидел в кресле с кубком в руках, закинув ногу на ногу.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Герион.

— Угощайся, — сказал маг, указывая на вазу с фруктами, но тот ничего не взял. — Видишь ли, Герион, — продолжил маг, — твое положение несколько отличается от положения твоих товарищей… Ты не совсем такой, как они. И это поможет тебе многого достичь в том случае, если ты примешь нашу сторону.

— Я не понимаю Вас, — ответил Герион.

— Ты такой же, как мы, ты маг, хотя, возможно, никогда об этом не догадывался, но я чувствую твою силу.

— Тогда почему я не знал о ней?

— Все не так просто, она может проявиться не сразу, спать в тебе годами, но я знаю, как пробудить ее. Я научу тебя.

— Как я могу перейти к Вам, если Вы убили моего отца? — закричал Герион.

— У тебя просто нет другого выхода, — совершенно спокойно ответил маг. — В противном случае ты умрешь.

— Значит, я умру! — ответил Герион, но маг лишь посмеялся.

— Умереть тоже не так просто! — сказал он. — Твоя сила не должна пропасть даром!

А дальше была камера духов. Герион держался долго, очень долго… Но ему очень хотелось жить…

— Ты будешь мне служить! — сказал маг, когда полуживого Гериона вывели из камеры. — У тебя есть способности! Я буду тебя учить. Так что учись, другой шанс тебе может не выпасть!

И он учился, долго и упорно, днями и ночами, и служил. Каждый старался унизить, и каждый указывал ему на его место. Потомственные маги считали его безродным плебеем. Тогда он поклялся, что те, кто отдавал приказы, кому ему приходилось кланяться и перед кем унижаться, однажды сами будут гнуть перед ним свои спины.

С того времени прошло шесть лет. Многое изменилось. И вот он решился вернуться к себе домой. Герион никогда не забывал своих. Сначала он просто не мог уйти, а потом… Он не знал, что будет его ждать там, жива ли еще его мать, а, может, люди давно покинули те места и его встретят лишь камни, бывшие когда-то домами и выжженная земля.