ей: это сделало бы его ее подчиненным. Джентльмен, который сам проводит расследования, – это одно, но тот, кто выполняет его указания и получает за это деньги, – совсем другое.

Судя по всему, она подумала о том же, потому что сразу же покачала головой.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Пожалуй, ты права. – Он опять обнял ее и все-таки решился перейти к интересовавшей его теме. – Я должен тебе кое-что рассказать. Ко мне приходил мистер Монро.

Она испуганно распахнула глаза и выпрямилась.

– Чего он хотел?

– Он видел тебя на концерте. Решил, что я должен знать о твоем прошлом, и пришел рассказать.

– Этот несносный человек! Он постоянно за мной подглядывал, совал нос в мою жизнь, следил за моим домом.

– Его наняли, чтобы доказать, что у тебя есть любовник.

Она опустила веки.

– Как это похоже на Элджернона. Сначала заявить, что я холодная и во мне нет ничего женственного, обвинить меня в своих проблемах, а потом вбить себе в голову, что устраиваю оргии с любовником. Конечно, никого у меня не было. Этот мерзкий шпион только попусту тратил время и отравлял мне жизнь.

– Он сказал, что Финли застрелили во время конной прогулки, что это не похоже на смерть в результате несчастного случая и власти подозревали твое участие в этом деле.

«А еще он сказал, ты повсюду носила с собой пистолет; что пуля попала точно в сердце, а это не могло быть случайностью». Чейз предпочел пока не откровенничать и просто смотрел на нее.

Как бы ни хотел, он не мог сказать, что она никогда не совершила бы убийства. При определенных обстоятельствах, чтобы защитить себя или тех, кто ей дорог, она вполне способна нажать на спусковой крючок. Достаточно ли для этого той опасности, которую представлял для нее муж?

Теперь она внимательно смотрела на него, словно наблюдала за ходом его мысли.

– А я все гадала, почему мы ни разу не встретились в последние дни. Думала, ты решил прервать нашу связь.

– Ничего подобного.

– Будь я посмелее, приняла бы решение за тебя. Если об этом узнают – когда об этом узнают, – дружба со мной скомпрометирует тебя во многих отношениях. Мистер Монро рассказал, что меня подозревали в смерти Элджернона. Одного этого достаточно, чтобы заподозрить меня и в убийстве герцога. Ты знаешь, что я права.

– Я расскажу поверенному только о том, что необходимо знать, чтобы установить твое прошлое как Маргарет Финли. Остальное не относится к его обязанностям. Если повезет, об этом никто не узнает.

Минерва погладила его подбородок, а затем губы.

– У меня не было причин его убивать, если тебе интересно. К тому времени я уже освободилась от него. Наш развод, наверное, продлил ему жизнь, по крайней мере до тех пор, пока до него не добрался кто-то другой.

Проклятье, она только что признала, что могла бы убить мужа, если бы они не разошлись.

– Если ты думаешь, что сможешь меня защитить, то вряд ли получится, – заявила Минерва.

– Поживем – увидим.

Он все-таки считал, что ему удастся. Этот откровенный разговор поменял его взгляды на многое. Как будто внезапно увидев поле боя с высоты, он перестроил некоторые доказательства, словно войска, но для победы потребуется еще кое-что выяснить и временно в некотором смысле отступить.

Минерва наклонилась и взглянула ему прямо в глаза.

– Чейз, однажды ты сказал, что просто знаешь, что я не убивала твоего дядю. Уверен ли ты, что я не причиняла вреда Элджернону?

Он взял ее руку в свою.

– Минерва, я не думаю, что ты его убила, но не знаю этого с той же уверенностью, о которой ты говоришь. Ужасная правда заключается в другом: меня совершенно не волнует, кто убил этого мерзавца. Сказать по правде, где-то в глубине души я даже хотел бы, чтобы это сделала ты.

Глава 20

Чейз покинул дом Минервы на рассвете и отправился верхом по Парк-лейн, поднялся по лестнице Уайтфорд-Хауса, вошел в апартаменты герцога и раздернул шторы.

Над Лондоном висел серебристый туман, скрывая большую часть крыш. Несколько фонарей все еще горели. Внизу сады и конюшни казались всего лишь серыми пятнами. Пока он стоял у окна, солнце начало медленно подниматься на небосвод, подчеркивая все формы, так что внизу проступали очертания деревьев и домов. Туман понемногу рассеивался.

Он взглянул на северо-восток: неподалеку пролегала широкая Оксфорд-стрит, за несколькими улицами, отходившими от нее, в промежутке между зданиями, виднелась Портман-сквер, чуть дальше к юго-востоку широко раскинулся Гровенор-сквер, а за ней – Беркли.

– Какого черта ты тут делаешь?

Он обернулся и увидел Николаса, который пристально смотрел на него, завязывая пояс свободного халата.

– Да вот все думаю.

Николас подошел к нему и, зевая, тоже взглянул в окно.

– В этот час город кажется таким мирным, почти красивым.

Чейз открыл окно.

– По ночам бывает, что ненадолго повисает полная тишина. Дяде Фредерику нравилась эта тишина, нравился ночной мир.

– Это сыграло с ним дурную шутку.

В этот момент Чейз думал не о смерти, а о жизни герцога.

– Он и здесь гулял по ночам. Ты знал об этом? Так же как прогуливался по той галерее в Мелтон-Парке. Об этом обмолвился его камердинер, и сам он упоминал в разговоре со мной эти прогулки.

– Представляю себе, как он крадется в тенях.

– По ночам, когда в доме горит лампа, можно увидеть происходящее внутри даже при задернутых шторах, если пройти мимо окон. Никто не знает, что он видел и обращал ли вообще на это внимание.

Николас взъерошил волосы.

– Слушай, я не сказал этого прошлой ночью, потому что момент был неподходящий, но раз уж сейчас ты ностальгируешь по дяде… Я беспокоюсь за Кевина.

– Я тоже. Лучше бы ему покинуть Англию на несколько месяцев. Конечно, здесь у него больше шансов добиться справедливости, чем где-либо еще, но погиб герцог. И если его смерть признают не случайной, многие захотят в этом разобраться. – Его настроение испортилось, стоило только подумать о таком развитии событий и о том, что, если до этого дойдет, он будет виноват в этом сам.

Он выбрал себе такую профессию, что приходится постоянно делать выбор между долгом и семьей. И любовью.

– Если понадобится, он может отправиться на пакетботе.

Николас скрестил руки на груди.

– Ты думаешь, что есть вероятность… Нет, я отказываюсь в это верить.

– Когда-нибудь я тебе расскажу, как опасно не доверять фактам. Ты спросил, думаю ли я, что есть хоть какая-то вероятность. Думаю, но все же не