– Кестель, – сказала Виана.

– В чем дело? – не поворачиваясь, спросил он.

– Извини.

– Все в порядке.

Он повернулся к ней и улыбнулся.

«Ну почему ты не обиделся? – подумала Виана. – Отчего ты всегда хочешь быть добрым ко мне?»

Лжетанцовщицы внимательно глядели на Виану. Та начала злиться. Ей захотелось поскорей закончить эту комедию.

Два дня. А скорее, почти три. Виана хотела бы, чтобы три. Но если сестры захотят сразу же исполнить угрозу, им потребуется время. Нужно вернуться, отдать приказы, сплести интриги, собрать карателей, а те должны добраться до цели.

К тому же пока сестры не знают, что им следует поторапливаться.

Третий генерал сохранит своих людей. Хунг умеют оставить все и в одну минуту уйти. Такой уж народ хунг, решительный и сильный. Если поймут, что нужно, уйдут все за одну ночь.

А если нет?

Сомнения, сомнения…

Сейчас долг Вианы ДаХан – тянуть как можно дольше, а затем постараться вытащить Кестеля, до сих пор не понявшего, в какую он угодил ловушку. Сейчас в игре значили только народ хунг и мозаика.

– Я отдохнула. Пойдем, – сказала Виана.

А вдруг помогут Лабиринты? Они же точно на стороне хунг. Впрочем, как тут скажешь? С тех пор как спустились в Лабиринты, все шли и шли по единственному коридору, чаще всего в полной темноте.

Хотя, может, оно и к лучшему. В темноте разговоры не слишком клеятся. Однако теперь светло, а Лабиринты не поставили по дороге ни одной загадки и ни единой двери.

Но вправду ли Лабиринты на стороне хунг? Откуда вообще хунг это взяли? Всего лишь потому, что в незапамятные времена Лабиринты построили предки хунг?

Виана не так представляла себе ход событий. Еще несколько дней назад она мечтала о мести. А теперь единственное, что ей, Виане ДаХан, осталось в жизни, – это сражаться за каждую минуту и пробовать защитить от Ордена вояку, которого не заботило ничего, кроме его собственных проблем.

Глядя на орденских сестер, Виана поняла: больше тянуть не удастся. Они не позволят. Надо спрашивать и надеяться на то, что не последует ответа.

Надеяться на чудо.

Две танцовщицы помогали Виане идти, поддерживали с двух сторон. Кестель шел за ними, за его спиной шла третья танцовщица.

Кестель тревожился. Он не понимал отчего, но присутствие танцовщицы за плечами казалось неприятным и опасным. От ее взгляда прямо свербело меж лопаток.

– Как же ты могла забыть символ на Белых дверях? – стараясь отогнать мысли о том, что ожидает за Белыми дверями, спросил он.

– Прошло три года, а символы все такие похожие, – ответила Виана.

Что правда, то правда. Кестель сам с трудом различал их.

– Я должна была его зарисовать, но тогда не смогла и потому теперь не уверена.

– А эти молчаливые дамы смогут нам помочь?

Виана замешкалась и даже чуть не споткнулась.

– Да, я надеюсь…

Они шли все тем же коридором. Чаши с вечным огнем встречались на таком отдалении, что, хотя шли не в полной темноте, большую часть пути между ними путники шли, погруженные в дремотный сумрак.

– А что случится, когда я отыщу шестую часть? – спросил Кестель.

– Я уже говорила.

– Я о том, привидится ли мне что-нибудь, и как.

– ВанБарт говорил, что, если такой как ты соберет шесть элементов, откроется место седьмого. Но ВанБарт не уточнял, как именно откроется.

– Может, голоса? – предположил Кестель.

– Не знаю.

– Нет, уж вряд ли голоса. Было бы странно. Скорее всего, придет видение или приснится сон. Мне в последнее время часто снится прошлое. И все так диковинно… может, я увижу во сне место?

Она вздохнула и сказала:

– Мы никогда не говорили о том, кому отдашь мозаику. Мне кажется, уж точно не ВанБарту.

Кестель уловил напряжение, неестественность в ее голосе.

– Нет, говорили. Один раз.

– Ты ничего не хотел и не хочешь рассказать?

– Не могу.

Кестель вспомнил руины корчмы и двух стариков, чья смерть теперь была на его совести.

– Я в самом деле не могу, – повторил он.

– А если бы я сказала, что не помогу в поисках, если не скажешь?

Кестель удивился.

– Виана, я ничего не скажу тебе.

– А, вот как, – произнесла она с отчетливым облегчением и сразу спросила опять – и снова неловко, натужно: – А те части, которые ты нашел раньше, – в безопасности?

– Да, – нехотя ответил он.

Идущая справа танцовщица тесней прильнула к Виане.

– ВанБарт приказал нам разобрать мозаику и разбросать по многим местам, чтобы ее сохранить, а ты собираешь все вместе. Это очень рискованно.

– Не беспокойся, – посоветовал Кестель.

– Но ведь есть же риск того, что кто-нибудь, пусть даже по чистой случайности, отыщет ее.

– Нет такого риска.

– Скажешь почему? – спросила Виана.

– Хочешь – скажу.

Она повернулась к нему, заглянула в глаза, покачала головой. Виана казалась страшно бледной. Такой Кестель ее еще не видел.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он.

– Хорошо.

– Что с тобой?

Танцовщицы по-прежнему поддерживали ее. Кестелю показалось, что не падает Виана лишь благодаря им.

– Да ничего.

– Тебе и вправду не стоит бояться за мозаику, – стараясь успокоить ее, быстро сказал Кестель. – Все части – со мной.

– О боги, – прохрипела Виана.

Ее голос показался Кестелю полным ужаса и отчаяния.

– Не тревожься, их не отыщет никто. Они – часть меня, ее элементы вросли в мое тело… Виана, с тобой и вправду все нормально?

Ноги не хотели держать. Но пришел странный покой. Все погибло. Хватка сестер вдруг ослабела.

– Зачем ты это сказал? – тихо спросила она.

Это конец. Части мозаики тут, протяни руку и возьми. Орденским прислужницам достаточно вырезать их из Кестеля. Ордену не нужны все элементы. Хватит лишь одного, чтобы мозаика никогда уже не была сложена и использована против Ордена. Орден хотел уничтожить ее и с самого начала добивался лишь этого.

Сестры выпустили Виану и схватились за оружие.

Кестель понял не сразу. Танцовщицы вдруг отступили от Вианы, оставили ее одну.

– Удирай! – отчаянно крикнула она.

Сверкнуло лезвие, и танцовщица всадила кинжал в шею Вианы по самую рукоять. Вторая танцовщица ткнула лезвием в Кестеля, но не попала – он уклонился, кинулся к стене и тем избег удара в спину, нанесенного третьей танцовщицей. Кинжал второй скользнул по плечу, рассек блузу, обнажил татуировку.