Я притягиваю колени к подбородку. Вдалеке мерцает свет. Надвигается буря. Мне всегда нравились бури – я же родилась на Среднем Западе – но никогда в это время я не чувствовала себя так умиротворенно.

Я кладу подбородок на колени и смотрю на Джейкоба. Он все еще вглядывается в небо. Пальцы его будто пляшут в траве, словно он общается с землей под нами. Наверное, я никогда не видела его таким спокойным. Даже судя по тем магическим воспоминаниям, которые пришли ко мне сейчас, в нем всегда было нечто напряженное. Он осторожничал и держался обособленно.

Но теперь Джейкоб расслабился. Только он, я и надвигающаяся буря. Он смотрит на меня, и на секунду у меня замирает дыхание. Мы встречаемся взглядами. Мы серьезны, мы правдивы друг с другом.

– Если наша битва с адлетами раскрыла тебя настоящую, что ж, отлично. Я всегда рад быть твоим ключом. Что бы там ни было.

Я слегка хмурюсь. А что там может быть? Чего именно я хочу?

– Если я и есть твой Проводник, то это лишь определение для того, что я чувствовал по отношению к тебе всегда. – Он наслаждается ночью, вступившей в свои права. И слова его глубоки. Прекрасны, будто клятва. – Определение ничего не меняет. Для меня – точно.

17

Я не могу вымолвить ни слова. Я парализована.

А сердце громко стучит.

Ведь мы с Джейкобом никогда так не поступаем. Мы не признаемся в чем-то, если один из нас не спрашивает. Порой я могу потребовать признания, но он всегда уходит от ответа. Всегда.

Первая капля падает мне на нос. Вторая – на руку. А Джейкоб даже не шевелится.

– Дождь пошел, – констатирую я очевидный факт. – Нам нужно в дом.

Он смотрит на меня так, будто я сумасшедшая, раз предложила нечто подобное.

– Весенний дождь? Он отлично помогает исцелиться. Вырасти. Тебе полезно.

– Лежать на траве во время бури?

– Что может быть лучше. – Он ложится на спину. Глаза его закрыты, руки повернуты ладонями вверх, он просто лежит под усиливающимся дождем: маленькие капли, большие капли, ливень.

Я не знаю, что мне еще делать, кроме как следовать его примеру. Наверное, так поступают волшебники, ведь я раньше никогда не видела его лежащим во время бури на траве. Я тоже ложусь. Земля холодная, дождь прохладный, но почему-то я не мерзну. Как будто вокруг нас сгустилось тепло.

Дождь усиливается, барабанит по моему лицу, по телу, и я промокаю насквозь. Я отчаянно зажмуриваюсь и стараюсь дышать носом. Мне крайне некомфортно и очень хочется забежать в дом. Принять горячий душ.

Но тут Джейкоб берет меня за руку. И все меняется. Мы оба лежим на траве, на нас льет дождь. Я слышу гром, и темноту закрытых век озаряют вспышки света, но буря все еще где-то далеко.

Джейкоб держит меня за руку, и сквозь меня проходит расслабление. Я уже не зажмуриваюсь так отчаянно. Свободно дышу, хотя дождь заливает нас с новой силой.

Каким-то образом чувствую каждую каплю. Не ту, что падает на меня, а ту, что падает на него. Он словно растение, впитывающее дождь, воздух и влагу промокшей земли. Это его подзаряжает. Так же, как удачно прошедший фестиваль подзаряжает меня.

Я помню, что сказала Джорджия, когда пыталась избежать слов о «родственных душах». Джейкоб и я всегда подходили друг другу, как фрагменты пазла. Моя нетерпеливость и его выдержка. Мои безумные идеи и его желание спуститься с небес на землю. Мы оба упрямы, но при этом не разрушаем друг друга во имя собственных интересов.

Это ли не судьба? По крайней мере, именно так и выглядит.

Я поворачиваю к нему голову, и оказывается, он сделал то же самое. Его глаза светятся в темноте, и я задумываюсь – а светятся ли мои? Джорджия наложила заклятие, которое скрывает золотое сияние. Чтобы спрятать меня настоящую.

А я этого не хочу. Не здесь. Не сейчас. Я хочу быть той, кто я есть. Рядом с Джейкобом. Я вспоминаю слова заклинания Джорджии, а потом про себя произношу их в обратном порядке. И чувствую, как с меня слетает маска.

Джейкоб поворачивается на бок и приподнимается на локте, чтобы лучше меня разглядеть. И хотя здесь темно и мокро, вокруг нас витает легкое свечение и тепло. Возможно, он сделал это заклинанием. Или может быть, это просто Джейкоб.

– Я все еще не привык к тому, что произошло, – признается он, заглядывая мне в глаза.

Он промок насквозь. С волос капает, а одежда прилипла к телу. Гроза приближается. Молнии раскалывают небо, но еще не рвут его на части. Гроза становится все сильнее, но пока она далеко.

– Возможно, сейчас подходящий момент, чтобы вернуть тебе воспоминания, – говорит Джейкоб. – В буре есть сила и защита. Она добавит мощи к тому, что я могу сделать сам.

Я хочу этого. С такой болью и желанием, что мне трудно дышать. Но в моей голове проносятся образы – Джейкоб вредит себе, чтобы защитить меня и помочь, снова и снова. Я вспоминаю, что говорила Джорджия. Он может перегнуть палку. И он это сделает.

– А что, если Кэрол все почувствовала этим утром? Что, если она подозревает? Мы не можем так рисковать.

Он протягивает руку и отодвигает мокрый локон с моей щеки.

– Кэрол однажды все равно узнает.

Я хочу смириться с этим, потому что я согласна с его утверждением, но нечто во мне – нечто важное и глубинное – знает лучше.

– Еще не время. Не сейчас. Разве ты этого не чувствуешь?

Его пальцы останавливаются у меня на виске, теплые и нежные. Через пару мгновений он кивает.

– Чувствую.

Его пальцы спускаются по моей щеке, и от них так жарко, что я удивлена, как дождевые капли не испаряются с моей кожи.

– Но мы ждали подходящего момента годами, а потом эти годы у нас отняли.

Я порывисто дышу. Никогда не думала, что от слов Джейкоба у меня могут дрожать колени. Но все именно так. За последние десять лет мы сильно изменились. А я совершенно об этом не знала. Я думала, что мы продолжаем наш ритуальный танец друг вокруг друга: что Джейкоб все так же несговорчив и строптив. Если бы ситуация была прямо противоположной, могла бы я сделать для него то, что он сделал