По мнению Рамм, фильм ударно донес идею морального нездоровья СССР, вбив «последний гвоздь в гроб Советского Союза». Фильм, сказала она, «просто кино, которое имеет право на существование», но его содержание она не принимает. Сельянов согласился с тем, что вербальные и визуальные коды фильма «просты», но именно в этом и увидел его сильную сторону. Ларина поблагодарила Сельянова за это «событие в нашем культурном мире» и высказала пожелание, чтобы фильм зажил своей жизнью и объединил вокруг себя как тех, кто им восторгался, так и тех, кому он не понравился, что также очень важно. Она даже назвала его поворотным пунктом в истории современной культуры. Сельянов согласился с тем, что чем больше людей вступит в спор о прошлом, тем здоровее будет общество, заметив, что не стоит выносить мнение о фильме сразу после просмотра. Для этого требуется хотя бы десять минут подумать, а еще лучше – целый день или даже неделю. «Каждый может думать о нем по-своему. И это хорошо». После того как Сельянов покинул студию, Ларина зачитала отзывы о фильме в интернете, отметив, что именно там появились наиболее интересные и свежие отклики. Она процитировала три из них. Первым был пост молодого человека:

Ну, братцы, вчера я посмотрел «Груз 200». И что хочу сказать. После фильма я хотел пойти на концерт группы «Кирпичи», но когда вышел из зала, понял, что не пойду. Захотелось выпить водки. <…> Не могу говорить о фильме. Сами идите и посмотрите. Но предупреждаю: он мрачный и жестокий. Он обо всем: о войне в Афганистане, о Советском Союзе, о настоящей мужской дружбе, обо всей жестокости и глупости людей.

Вторая цитата из отклика женщины:

Я посмотрела «Груз 200» Балабанова. В целом это шедевр. Я считала Балабанова хорошим режиссером, а он оказался гением. Я слова не могла вымолвить, хотелось кричать или выпить.

Третий зритель написал, что фильм не шедевр, но хочется абстрагироваться от его художественных достоинств и видеть его как документальное кино о жизни, какая она была и какой, к сожалению, будет.

Многие говорят, что этот фильм надо посмотреть молодежи, чтобы, увидев эту протухшую реальность, изменить свое сознание, сформировавшееся под влиянием таких фильмов, как «Шрек» или «Властелин колец». Они называют «Старикам тут не место» шедевром, а «Груз 200» дерьмом. Но это наша, блин, наша страна, и, какой бы отвратительной она ни была, мы должны это признать. <…> Это фильм-ловушка. Сидишь, смотришь, и только примерно через час до тебя доходит, что ты свидетель кошмара. Я никому не советую смотреть этот фильм. Не ходите на него.

Последнее слово взял Плахов, подытоживший отклики на «Груз 200». Конечно, сказал он, все писали по-разному.

Но я должен заметить, что это кино не для каждого. Многие его сознательно не захотят смотреть, и даже те зрители, которые захотят это сделать, разделятся во мнениях. И сильные реакции на него очень важны. <…> Хочу также сказать, что очень важно само появление этого фильма, особенно для молодежи, для которой он станет абсолютным откровением, новой реальностью, новой страной, которой они прежде не знали. Не только потому, что не жили в 1984 году, но и потому, что сегодняшняя, окружающая их реальность наполнена гламурной, совершенно пошлой и бессмысленной кинопродукцией. И, кстати, ее аналог существовал и в Советском Союзе. Мелодии и ритмы, беспрестанно звучавшие по телевидению, лишали людей ощущения реальности.

По мнению критика, «Груз 200» действует как шоковая терапия для тех, кто не способен вспомнить свою историю; это электрошок, выбивающий заразу коммерциализированного, ностальгически преображенного прошлого. Балабанов нанес два удара по этому прошлому. Во-первых, по представлению, что эпоха застоя была совсем неплоха, а во-вторых, по стереотипу, согласно которому Горбачев пробудил в позднесоветской России все плохое532. «Груз 200» свидетельствует о том, что поздний социализм содержал в себе наследие советской системы, построенной Лениным и Сталиным, и зачатки диких инстинктов новых русских.

«Я русский, и я очень люблю мою страну»

Со своей стороны Балабанов следил за разбросом мнений как человек, разбирающийся в предмете своего творчества. Так было и в процессе работы над другими фильмами; если уж у тебя в кино появляются бандиты, порнографы, афроамериканские проститутки и чеченцы, надо понимать, о чем и о ком снимаешь. Кто-то может подумать, что, делая кино об аморальных русских или о пытках российских пленных в Чечне, русских проститутках в Америке и петербургских деятелях индустрии для взрослых Серебряного века, нельзя стать националистом. Так вот, с Балабановым вышло совсем не так.

Если «Груз 200» – фильм ужасов, то это тот ужас, который, по словам Балабанова, испытал он сам. В течение пяти лет (1983–1987), живя и работая в родном Свердловске, он собирал сведения о позднем социализме и последствиях Афганской войны. Во время службы в армии (1981–1983) он познакомился с летчиком, который транспортировал трупы из Афганистана, то есть тот самый «груз 200». На основе его воспоминаний Балабанов и создал личную историю, обращенную к проблемам двух временны́х пластов.

Он осмыслил поздний социализм и эпоху Брежнева:

Последним Брежневым был Черненко [в фильме он появляется на телеэкране], а потом пришел Горбачев. Мне хотелось сделать «Груз 200», чтобы показать реальную жизнь того времени и то, что повлияло на нас впоследствии.

В итоге, говорит он, ему захотелось показать «странную страну», какой был Советский Союз, и «каково было там жить»533. Больше того, он «же был, в общем, советским человеком. И комсомольцем успел, и в пионерии состоял, и институт окончил. В армии послужил два года». Балабанов говорил:

Я родился и вырос в продвинутой советской семье. Мама была директором института курортологии и физиотерапии. Естественно – коммунист. Папа (Октябрин Балабанов получил свое имя в честь Октябрьской революции. – С. Н.) – главный