со мной до восхода солнца.

Он, должно быть, потерял часть своих нейронов из-за постоянного перевоплощения, если думает, что я позволю ему провести ночь у себя в спальне.

— Тогда я пойду ночевать в комнату к Сиб. Она обо мне позаботится.

— Она с Маттиа. Это будет очень неловко.

— Тогда я пойду к Джиане.

— Она уехала по делам.

— В такое позднее время?

— У бунтарей нет чёткого расписания.

Я игнорирую его насмешливый тон.

— Тогда к Катрионе…

— Я не доверяю этой женщине.

Я вскидываю руки в воздух.

— Тогда я пойду к Антони. Ты ведь ему доверяешь?

— Не тогда, когда дело касается тебя.

Его провокационный ответ заставляет меня сбросить простыни с ног и подняться.

— А какое тебе, мать твою, дело, Лор? Ты скоро женишься.

— Не ходи к нему в постель, Behach Éan.

Его голос звучит так же резко, как взмах его огромного чёрного крыла.

— Почему? Боишься, что я отвлеку его от важного задания?

Края Лора расплываются, и затем что-то холодное и гладкое прижимается к моей груди, чем заставляет мои колени подогнуться, а мою попу удариться об упругий матрас.

— Почему ты так настойчиво не даёшь мне приближаться к нему? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Когда его вороны снова занимают кресло, он говорит:

— Я знаю много такого, чего не знаешь ты.

— Он хочет моей смерти?

— Нет.

— Тогда я не вижу никакой проблемы в том, чтобы проводить с ним время…

— Ну, хорошо. Он тебе не нужен.

— Только вот у меня зудит в одном месте, а ты обручён с другой, так что твоя компания кажется абсолютно бесполезной.

Мой комментарий, похоже, застает Лора врасплох, потому что он резко замолкает, и эта мёртвая тишина длится всего пару мгновений.

— У тебя есть руки, Фэллон. Тебе не нужны руки Антони.

Мне требуется секунда, чтобы отойти от шока.

— К тому же, он уехал вместе с Джианой и Риккио.

— Как жаль, что в доме не осталось никого с членом.

Его кожаные доспехи снова скрипят, и, хотя я уверена, что это мне только кажется, я как будто слышу, как скрежещут его зубы.

— Но да, ты прав. У меня есть десять функционирующих пальцев и чертовски богатое воображение.

Я ложусь на кровать.

— Я просто представлю язык Антони и попробую унять этот долбаный зуд. Тебе, вероятно, стоит выйти. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко, — говорю я крайне раздражённым тоном.

— Я не покину твою спальню, Behach Éan, но я аплодирую твоей попытке заставить меня убежать.

Ну, конечно же, он не воспринимает меня всерьёз.

— Ладно. Оставайся смотреть представление. Погляди, как я мечтаю о мужчине, к которому ты так отчаянно меня не подпускаешь, Котёл знает, почему.

Котёл и он сам. И может быть Бронвен…

Что если Антони может изменить моё будущее? Что если она видела что-то…

— Лучше поспи, птичка.

Его ответ разжигает во мне бунтарскую искру. Я не собираюсь ложиться спать, пока он сидит в моей комнате. Я, вероятно, не смогу больше уснуть, учитывая то, как взволнованно я себя чувствую. Поэтому я решаю помучить его и показать ему, что я не какой-то неуверенный ребенок с глупыми планами в голове и ещё более глупыми угрозами.

ГЛАВА 36

Я опускаю руку вдоль своего тела и пристально смотрю на Лора, желая, чтобы он распался на пять воронов и улетел из моей комнаты.

Он этого не делает.

Чёрт бы его побрал.

Я закрываю глаза и представляю лицо моряка, а затем просовываю средний и указательный пальцы в свои кружевные трусики и прохожусь ими между ног. Я, кажется, не удовлетворяла себя уже много месяцев. Наверное, так и есть.

Я всё-таки была занята в эти последние несколько недель.

И у меня не очень хорошо это получается.

«Сосредоточься, Фэллон», — отчитываю я сама себя.

Я цепляюсь за образ Антони и заставляю его заполнить моё сознание.

— И не стесняйся подглядывать в моей голове, Морргот.

Что-то хрустит. Может быть, подлокотники кресла, в котором сидит Лоркан? А может быть, его шея?

Раздаётся звук раскалывающегося дерева. Значит, всё-таки кресло.

Я представляю Антони, который сидит на пирсе перед «Кубышкой», как он сидел там в ту ночь, когда предложил мне проследовать за ним в каюту его лодки. Задним умом я понимаю, что мне следовало принять его предложение. Это, вероятно, могло что-то изменить, но полагаю, что к лучшему. Тогда я не переспала бы с эгоистичным и лицемерным фейри.

Лицо Данте уничтожает всё тепло, что успело собраться у меня между ног.

Я снова представляю Антони, его голубые глаза, каштановые волосы и загорелую кожу. Я думаю о том, как он меня добивался, и как я противостояла ему, потому что была ослеплена любовью к этому дурацкому принцу.

Снова раскалывается дерево. Скорее всего, Лоркан проник мне в голову и недоволен теми образами, что я ему показываю.

— Жалеешь, что не сбежал, когда у тебя была такая возможность?

Я продолжаю работать пальцами, но никакое тепло не собирается у меня между ног. С таким же успехом я могла бы протирать грязные столы в «Кубышке».

Мои челюсти сжимаются так же крепко, как и моё сердце. Я пытаюсь в последний раз, но у меня перед глазами встаёт другое лицо — лицо с небольшой татуировкой в виде пера и слишком яркими глазами. Всё моё нутро начинает покалывать, каждый уголок моего тела нагревается.

И пока Лор не успел заметить, что я думаю о нём, я резко достаю руку из трусиков и поворачиваюсь на бок — в ту сторону, где не сидит Лор — и зарываюсь пылающими щеками в подушку.

Моя попытка помучить Короля воронов эпично провалилась. Единственный, кто тут сейчас мучается, это я. Ну, почему, чёрт побери, это показалось мне здравой идеей?

Кресло снова скрипит, но не так, как будто кто-то его ломает, а так… как будто кто-то встает. Ковер поглощает шаги Короля воронов, но в тишине своей комнаты я всё равно слышу, как он подходит ближе. А затем я его чувствую, хотя он меня не касается — ни своими тенями, ни плотью.

— Уходи, Лор. Я не в настроении ругаться.

Воздух приходит в движение, и я решаю, что он наконец-то меня послушался, но когда я приоткрываю глаза, я обнаруживаю, что он присел на корточки рядом со мной, а его золотые глаза смотрят в мои.

— Я тоже не в настроении ругаться, птичка.

Он протягивает руку и осторожно убирает прядь волос с моего лица, высвободив её из