Шрифт:
Закладка:
Изначально, я не решалась туда заходить, потому что приехала в земли фейри не ради покупок. Но затем появилась другая причина, удерживающая меня на тротуаре — презрительные усмешки остроухих фейри, которые владели этим бутиком.
Сегодня они не улыбаются
Сегодня они пялятся, раскрыв рты.
Житель Тарекуори, семья которого владела магазином на протяжении нескольких веков, не перестаёт поджимать губы. Его явно нервирует моё присутствие… или ему неловко из-за присутствия моих стражников? Несмотря на то, что все они перевоплотились, в человеческом обличье они точно так же пугают, как и в обличье воронов. Помимо Имоген и её сестры, Лор приставил ко мне угрюмых мужчин, которые выглядят так, словно они используют кости фейри вместо зубочисток.
Со всех сторон раздаётся «Буондиа, Альтецца», и каждый служащий магазина и все его посетители приседают в реверансах, а их дорогие платья шуршат и звенят.
Но приветствуют только Эпонину. Похоже, что Катриона и я этого не достойны.
— Мы пришли за нашими заказами, — объявляет будущая королева, хотя я сомневаюсь, что кому-то здесь нужны её объяснения.
Интересно, какое платье она планировала надеть, ведь для золочёного пира почти не требуется одежда. Ведь как ещё гости смогут раскрасить тело невесты, если оно будет скрыто под тканью? Я, конечно, не спрашиваю её об этом, иначе она поймёт, что я никогда не была на золочёном пиру, а это, в свою очередь, расскажет ей о том, что я не тот гость, которого зовут на подобные празднества.
Владелец магазина поднимается по лестнице в помещение, такое же роскошное, как гостиная Птолемея: с лакированным паркетом, бархатными подушками цвета аквамарин и серебристыми обоями, гармонирующими с зеркалами, расставленными полукругом.
— Я послала за Сибиллой и её сестрой, — говорит Эпонина и садится на один из пуфиков.
— Туфли! Я забыла туфли, которые собиралась надеть. Катриона, ты не против дойти до Франканелли и купить для меня мерцающие сандалии, те, что на высоких и острых каблуках.
Это не просьба, это приказ. И от этого приказа челюсти Катрионы сжимаются. Эпонине либо всё равно, либо она этого не замечает.
— Они знают, какой у меня размер.
Одна из женщин протягивает нам поднос с хрустальными бокалами, наполненными игристым золотым вином.
— Я могу сходить, Альтецца, — предлагает она.
Эпонина берёт бокал, не обращая внимания на предложение женщины.
— И, Кати, купи себе тоже пару и запиши на мой счёт. Это меньшее, что я могу сделать.
Глаза Катрионы вспыхивают колючим зелёным светом, когда она слышит то прозвище, которым назвала её Эпонина. Но она опускает голову и подчиняется приказу своей будущей правительницы.
Мне протягивают поднос с напитками, но я качаю головой.
Когда женщина выходит за дверь, встроенную в стену, Эпонина бормочет:
— Тебе не стоит доверять этой женщине, Фэллон.
Я предполагаю, что она имеет в виду Катриону.
— Почему вы так говорите?
— Потому что она сделает всё что угодно, ради денег.
— Как и большинство людей в Люсе.
— На твоём месте, я бы всё равно была с ней осторожна.
— Я уверяю вас, я осторожна со всеми. Даже с вами.
Улыбка приподнимает её губы, которые накрашены под цвет её аметистовой диадемы.
— Так и должно быть. Ты ведь самый ненавистный человек в Люсе. Поговаривают, что тебя ненавидят даже больше, чем Небесного короля.
— Я наслышана.
Она обводит помещение взглядом, как будто хочет удостовериться в том, что никто не стоит рядом.
— Но тебя ненавидят не так сильно, как Мириам.
Она подносит бокал к губам и делает большой глоток, не сводя с меня глаз.
Я жду, что она скажет что-то ещё. Когда этого не происходит, я спрашиваю:
— Вы, правда, знаете, где она, принцесса?
— Пожалуйста, зови меня Эпониной и давай на «ты». И я, правда, это знаю, но за мои знания придётся заплатить.
Моё сердце так сильно колотится у меня в груди, что я начинаю чувствовать пульсацию в своём языке.
— Мне рассказали о цене.
— И?
— Всё будет сделано.
Правда, Лор пока не согласился на это, но разве он мне нужен? Ему определённо будет, что сказать по поводу моего решения взять всё в свои руки, но это будет что-то типа: «Ты ведь не планировала самолично убить короля Неббы, моя маленькая птичка?»
— Чудесно.
Она выпивает содержимое своего бокала, после чего стучит заострённым ногтем по травленому хрусталю, требуя добавки.
Что-то начинает царапать мою голову изнутри.
— А кто будет править Неббой?
— Как кто? — глаза принцессы сверкают, как то вино, которое ей подносят, — Я.
Моё сердце медленно переворачивается у меня в груди, когда я представляю, что женщина может вознестись до такой должности.
— А что насчёт Данте?
— А что насчёт него?
Я искоса смотрю на остроухую служащую магазина, наполняющую бокал Эпонины и жду, когда она уйдёт, после чего спрашиваю приглушенным голосом:
— Ты заберёшь его с собой?
— Боги, нет. Я оставлю его Люсу и тем женщинам, которые его хотят.
Она приподнимает свои длинные дугообразные брови.
— Я слышала, что ты можешь быть одной из них.
Моё сердце сжимается.
— Когда-то давно, но боги, это в прошлом.
Она наклоняет голову, и её длинные шелковистые волосы каскадом ниспадают на её плечо.
— Если уж на то пошло, ты гораздо интереснее того фригидного пугала из Глэйса.
Мои щёки покрывает румянец.
Она кладёт свою руку мне на колено и сжимает мою ногу, после чего приподнимает бокал.
— За будущих королев этого мира, синьорина Росси.
Подмигнув мне, она объявляет.
— За нас.
Когда я слышу её тост, мою спину начинает покалывать.
Она имела в виду наше соглашение лишить её отца власти, или то, что я сама буду сидеть на троне?
— Эпонина, ты клянёшься никогда не травить наши моря?
— Клянусь жизнью, Фэллон.
Мне неожиданно хочется, чтобы сделки отображались на моей коже, так как я хочу закрепить эту сделку магией. И когда воодушевленная Сиб вбегает по лестнице, а следом за ней её сестра с пожелтевшим лицом, я начинаю разрабатывать план убийства короля.
Боги, в кого я превратилась?
Моё сознание шепчет мне: «В убийцу королей».
Я приглушаю его, и решаю дать себе другое определение.
То, от которого мой желудок не будет сжиматься: «Создательница королев».
ГЛАВА 38
Наконец, на следующий день появляется знакомый ворон.
И этот ворон не Лор.
Но я всё равно рада видеть Ифу, тем более что она приносит мне бутылку вороньего вина, чтобы компенсировать своё долгое отсутствие. И хотя она ничего мне не должна — ни вина, ни своего времени — я рада и
