И хотя это не имеет значения, я ненавижу то, что он считает меня импульсивной и наивной; я хочу доказать ему, что это не так. Я хочу доказать всему миру, что это не так.

Я подпрыгиваю, когда кто-то стучит в мою дверь, но расслабляюсь, когда вижу Сиб в её ярком парике.

— Готова, детка?

Я надеваю парик, поправляю грудь и наплечное ожерелье, которое заставила меня надеть Сиб. Этот странный аксессуар сделан из синей тесьмы и украшен бусинами сапфирового цвета. По словам моей подруги, наплечные украшения — это новый писк моды среди чистокровных фейри.

— Я понимаю, что сегодняшний обед — это не развлечение, но, боги, из нас получились очень горячие шпионки. Нам надо устроить маскарад вместе с Фибусом. Ему это точно понравится.

Святой Котёл, как же я скучаю по своему другу. Это эгоистично, но мне бы хотелось, чтобы он был здесь, потому что жизнь без него не такая яркая.

«Он в безопасности», — напоминаю я себе, и рука об руку с Сибиллой мы спускаемся по лестнице.

Я ожидаю увидеть Катриону, но внизу стоит только Джиана.

— Ифа, — она осторожно протягивает парик небесно-голубого цвета моему телохранителю, и, может быть, мне это только кажется, но её рука как будто дрожит.

— У меня появились дела. Я знаю, что ты хотела полетать, но я бы чувствовала себя лучше, если бы ты присмотрела за этими двумя.

— Этими двумя? — фыркает Сиб. — Боги, почему ты всё время заставляешь нас чувствовать себя детьми?

— Потому что вы дети.

Джиа проводит ладонями по лицу и испускает глубокий-глубокий вздох.

— Для меня вы навсегда останетесь детьми. Именно так работает время. Подождите, пока не станете старше кого-нибудь лет на сто.

Мне неожиданно не терпится, чтобы мне исполнилось сто лет, но не потому, что я хочу стать старше всех остальных, а потому, что, если я достигну этой цифры, это будет значить, что меня уже не убьёт какой-нибудь злопыхатель из Шаббе или Королевства воронов.

Интересно, как будет выглядеть Люс через сто лет?

А как он будет выглядеть в следующем году?

Губы Джианы изгибаются, но её улыбка исчезает так же быстро, как появляется.

— Прошу тебя, Ифа.

Мой телохранитель берёт парик двумя пальцами, словно это какое-то очень грязное нижнее белье.

— Ей придётся надеть платье, — Сиб указывает на доспехи Ифы из кожи и железа. — Или все поймут, кто она такая, и это выдаст люсинцам присутствие Фэллон. А нас никто не должен узнать.

Ифа хмурится, глядя на голубые волосы.

— Никакого платья.

Пожалев её, я иду в гардероб под лестницей, где хранятся пальто, и достаю оттуда плащ из красного шелка, который должно быть, принадлежал Птолемею, потому что, во-первых, он огромный, а, во-вторых, я не могу представить ни одного из парней в такой кричащей одежде.

И хотя Ифа ворчит, она надевает плащ и парик. Когда мы выходим наружу, пройдя сквозь гостиную, она смотрит на небо и произносит множество разных слов. И хотя вороны поклоняются Морриган, они не молятся, как фейри, поэтому я предполагаю, что она отчитывает других стражников.

Я ужасный друг и не могу сдержать смех, видя её раздражение.

— Я ещё отомстить за это, — бормочет она себе под нос, бросив на меня взгляд в стиле Имоген, который сложно воспринимать всерьёз, учитывая её безвкусный наряд.

— Прости, — шепчу я сквозь взрывы смеха. — Это нервы. Просто нервы.

Она поднимает подбородок на сантиметр выше.

— Тебе повезло, что ты мне нравиться, Фэллон.

Моё веселье сменяется мягкой улыбкой.

— Мне, и правда, повезло.

Ифа вздыхает и её сердитое выражение лица сменяет другое — которое я могла бы назвать ухмылкой, если бы оно украсило лицо кого-то другого.

— Но я всё равно отомстить, — заявляет она.

— Становись в очередь.

— В какую очередь?

Одна из её бровей приподнимается над краем маски.

— Это такое выражение. Это значит, что очень много людей хотят мне отомстить.

Если честно, иногда я не могу поверить в то, что всё ещё дышу, учитывая то количество человек, которое желает бросить меня в Филиасерпенс.

— Мы тебя защищать, всегда.

А точнее до того дня, когда я уже не буду нужна Лору. Что может произойти уже завтра, если всё пойдёт по плану.

— Пойду проверю лодку. Кольм и Фионн подождут с вами.

Несмотря на то, что они не члены Круга, они находятся на верхней ступени в армейской пирамиде Небесного королевства, да к тому же приятели, поэтому Лоркан редко отправляет их на разные задания.

Ифа идёт по дорожке, залитой лунным светом, и её красный плащ развевается у неё за спиной, точно река крови. Это сравнение так сильно меня коробит, что я отгоняю этот образ подальше. Я не хочу представлять Ифу, истекающую кровью, потому что если такое случится, то это будет моя вина.

Как только она доходит до ворот, которые ведут на пристань для более маленьких судов, меня под руку берёт чья-то рука… дрожащая рука.

Я смотрю на Сиб, глаза которой сделались такими большими, как дырки в её розовой маске.

— Что такое?

Она закрывает глаза, делает глубокий вдох, и её ноздри сильно раздуваются.

— Антони пропал.

ГЛАВА 40

У меня в ушах начинается гул.

— Пропал?

— Сегодня днём он отправил Маттиа и Риккио привезти кое-какие товары, а когда они вернулись… когда они вернулись, его нигде не было, — говорит Сиб прерывистым шепотом.

— Может быть, он уехал по своим делам?

Моё предположение звучит нелепо даже для моих собственных ушей.

— Может быть. Джиана отправилась в Ракс к парням, чтобы помочь им найти его.

— А Лоркан знает? Он тоже ищет?

— Имоген прилетала за Джианой.

Её слова немного успокаивают моё колотящееся сердце.

— Нам надо…

Я облизываю губы, которые сделались такими же сухими, как бумага.

— Может быть, нам надо…

— Джиа сказала, что нам надо держаться плана, чтобы отвлечь люсинцев.

Под люсинцами она, по-видимому, имеет в виду солдат Данте. И хотя на нас сегодня надеты костюмы, среди нас будет находиться принцесса. Конечно же, с ней приедет большое количество охраны.

Я подпрыгиваю, когда Арина начинает нюхать мою шею. Я так сильно углубилась в размышления, что не услышала и не увидела её приближения.

Я протягиваю ту руку, которой не сжимаю руку Сиб, в сторону шеи лошади, обхватываю её морду, а потом быстро чешу её шкуру, покрытую шрамами. Она издаёт тихое и удовлетворённое ржание. Когда я опускаю руку, Арина тыкается своей бархатной мордой в моё плечо, и