Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Основы языческого миропонимания - Михаил Фёдорович Косарев

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ... 106
Перейти на страницу:
исходить из заповеди, гласящей, что в науке лучше сказать глупость, чем ничего не сказать. Вокруг глупости, коль скоро она высказана, начинается работа мысли: раздумья, споры, несогласия, в процессе которых предлагаются иные точки зрения, высказываются новые глупости, антиглупости, активизируется творческий потенциал и т. д. Кроме того, как показывает богатый человеческий опыт, глупость нередко оборачивается умностью, которая поначалу воспринимается как глупость лишь из консервативного нежелания общества отступить от традиционных норм, правил, привычек — в полном соответствии с вышеприведенным высказыванием А. Энштейна.

Перечисленные критерии, если принимать их и следовать им на уровне формул, таят в себе большую опасность. Дело в том, что ученый-исследователь, ориентированный только на открытия, являет собою, в сущности, классический образец трикстера, ибо, как и последний, готов переступать через любую норму. Это «переступание», если оно безудержно и бесконтрольно, может обернуться для общества великими бедами. Поэтому ныне (как и прежде) столь актуален вопрос о нравственности науки, тем более что любое доброе дело имеет изнаночную сторону и способно превратиться в великое зло.

Сложность понимания и оценки трикстера во многом объясняется притягательной и одновременно отталкивающей аурой этого образа. Публика (общество, народ, толпа) ощущает и интуитивно полуосознаёт все это. Отсюда такой непреходящий интерес к «дураку», над которым все потешаются, в то же время симпатизируя ему — одновременно плохому и хорошему, неудобному и удобному, глупому и умному, шарлатану и правдознатцу.

В каждой деревне, в каждом сообществе, в каждом этносе накликают, находят или рождают своего «дурака», выступающего в зависимости от места и времени в разных видах и качествах. В русском варианте это: фольклорные дураки (Иван, Емеля и пр.), юродивые, ярыги кабацкие, шуты, скоморохи, обычные деревенские дурни.

Образы трикстеров создавали в разное время Гомер (Одиссей), Ф. Рабле (Гаргантюа), Т. Манн (Феликс Круль) и многие другие. Их искали и ищут наши дети и внуки, любимые герои которых — Пиноккио (Буратино), капитан Врунгель, Старик Хоттабыч, Карлсон, Который Живет на Крыше; Пеппи Длинный Чулок, медвежонок Винни-Пух, пес Пиф и прочие — герои облагороженные, гуманизированные, но имеющие, тем не менее, явные трикстерские черты.

Любой человек на пути от детства к взрослости переживает трик-стерский период, или так называемый «переходный возраст», когда наступает пора непочтения к авторитетам, сомнения в общепринятых истинах, переоценки былых идеалов. Некоторые люди, вступив в переходный возраст, не выходят из него до конца жизни. Это и есть трикстеры.

Трикстерами могут быть не только отдельные личности, но и отдельные поколения, отдельные этносы. В жизни народов случаются время от времени спонтанные выплески особой активности — обычно в переходные возрасты жизни этноса и в периоды всплеска так называемой «пассионарности» (Гумилев Л. Н., 1970).

«Переходный возраст» и «пассионарность» — два разных возрастных проявления. Если «переходный возраст» более всего сопоставим с «подростковым» (трикстерским) периодом открытий и переоценок, то «пассионарность» выглядит как проявление «бурной молодости». В русском фольклорно-мифологическом варианте достижение героем пассионарной зрелости выглядит обычно так: сын, достигнув молодого возраста, вдруг является к родителям и заявляет: «Дорогие батюшка и матушка! Дайте мне добра коня да благословите в дальний путь. Хочу людей посмотреть и себя показать». После этого он несколько лет скитается по чужедальним землям, преодолевает всевозможные препятствия, совершает многие подвиги, добывает разные ценности, в том числе красавицу-жену и, «перебесившись», возвращается домой, где, успокоившись, ведет до конца своих дней рациональный, размеренный образ жизни. На этническом уровне такие бурные исторические периоды воспринимаются бывшими (успокоившимися) пассионариями и их потомками как «героические эпохи».

Случалось, что, достигнув периода «бурной молодости», человек (как это бывало и в связи с подростковым, «трикстерским», возрастом) не выходил из этого состояния всю свою последующую жизнь, т. е. обращался в постоянно действующего «пассионарного индивида». Когда индивидуальный пассионарный статус волею судьбы или случая совмещался со статусом «предназначенной личности», на исторической арене появлялись такие выдающиеся колебатели мира, как Александр Македонский, Аттила, Карл Великий, Чингисхан, Наполеон и др.

В двухтомнике «Мифы народов мира» (1992) раздела «Трикстер» как такового вообще нет. Трикстер как мифологический персонаж рассматривается в разделе «Культурный герой». Е. М. Мелетинский считает трикстера пародийной разновидностью культурного героя, его комическим дублером. По его мнению, на самой архаичной, зооморфной, стадии трикстер и культурный герой практически нерасчленимы (Ворон, Койот и др.), затем происходит их разделение (Мелетинский Е. М., 1992. С. 26). Мне эта точка зрения представляется несколько надуманной. Дело в том, что трикстер как таковой состоит из двух творческих «половин» — светлой и темной; одна творит во благо людей, другая — во зло им, т. е. он одновременно и герой, и антигерой, и эти две его сути были с ним всегда. Они никогда не разделялись.

Как уже говорилось выше, трикстер всегда «переступает» и «нарушает» — иначе говоря, находится в оппозиции к любому миру, в котором он в данный момент пребывает: в мире зла он переступает через зло (т. е. объективно творит добро), а в мире добра — через добро, объективно совершая зло. Так, чукотский Ворон — наиболее архаичный тип трикстера — в своей негативной ипостаси совершает обманы, подлоги, проявляет неоправданную жестокость и непомерную похотливость, глумится над сакральным, нарушает экзогамные нормы и пр., но в других случаях и ситуациях ведет себя как герой-благодетель: похищает у нижних духов спрятанные ими Солнце, Луну и звезды; изобретает рыболовство, создает реки, оленей, китов, птиц, собак (Мелетинский Е. М., 1979).

Подобным же образом ведет себя более поздний тип трикстера — мансийский Эква-Пырищ. Плут, глумитель и обманщик, он время от времени позволяет себе совершать добрые дела: отбирает у хозяина Нижнего мира Солнце и Месяц, делает первую лодку, отрубает у шестиногого лося две «лишние» ноги и тем самым делает его доступным объектом мясной охоты.

Здесь опять-таки необходимо помнить: трикстер делает добро не из любви к добру и не из любви к людям, а из бесовского стремления вывернуть «наизнанку» любую вещь, любое явление, в том числе зло, которое, будучи «вывернутым», становится добром.

Другое дело, культурный герой. Если трикстер в какие-то моменты и при каких-то обстоятельствах может действовать под личиной культурного героя, то культурный герой, как правило, не опускается до клятвопреступления и глумления над святынями, потому что иначе он теряет героический ореол и превращается в обычного трикстера. Здесь нет обратной связи.

Трикстер и культурный герой несопоставимы, поскольку пребывают в разных семантических плоскостях. Если уж говорить о полярности функций, то трикстеру противоположен не столько культурный герой, сколько шаман, являющийся, как уже говорилось, хранителем миропорядка на своей родовой или родоплеменной территории. Трикстер же — колебатель установленного богами миропорядка, нарушитель

1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ... 106
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Михаил Фёдорович Косарев»: