— Ну же, Зигги Звёздочка, — тихо говорит доктор Би. — Вставай, дорогая.

— Тетя Зигги будет в порядке? — спрашивает Линни.

Голос Фрейи звучит немножко сипло, когда она отвечает ей.

— Да, милая. С ней всё будет хорошо.

Я смотрю на Зигги, так крепко зажав руки между коленями, что кольца впиваются в мою кожу. Мне надо как-то сдержать себя, найти способ оставаться на своём месте. Потому что сейчас у меня возникают очень иррациональные мысли, я подавляю всеобъемлющую потребность перемахнуть через бортик прямо со своего сиденья, наплевав на только что зажившую ногу, и пойти — нет, побежать — на поле, чтобы высказать Сигрид Марте, почему ей надо подняться, чёрт возьми, и быть в порядке.

Мне нужно, чтобы она была в порядке.

Как только эта мысль формируется в моей голове, Зигги приподнимается на локтях, затем переворачивается на спину и накрывает ладонью глаза. Команда держится поблизости, пока она, к моему облегчению, говорит с тренерами, пока их капитан, невысокая бомбардирша с пурпурными волосами — мне сказали, что её зовут Джина — высказывает всё судье. Судья поднимает руки, попятившись. Не думаю, что он нуждается в убеждении, потому что он поднимает жёлтую карточку, предъявляя её защитнице, которая налетела на Зигги.

Это домашний матч, так что толпа по большей части реагирует диким ликованием.

— Чертовски верно, — ворчит Гэвин. — И прямо возле ворот. Она получит возможность пенальти.

— Если она сможет этой возможностью воспользоваться, — бормочет Рен, тревожно потирая лицо.

Фрэнки фыркает, положив ладонь на спину Рена и массируя её кругами.

— Ты знаешь нрав этой женщины. Она сейчас взбешена. Ничто не встанет между ней и этим ударом пенальти.

— Джина может встать, — говорит Оливер, подбородком показывая на капитана команды. — Она может не захотеть, чтобы Зигги делала это после того, как её так вырубили.

— Кто сказал, что её вырубили? — резко спрашивает Вигго.

— Наши глаза? — подсказывает Эйден позади меня. — Ты видел, как её голова ударилась о траву?

Зигги медленно перекатывается на четвереньки, встаёт — чуть менее твёрдо, чем мне хотелось бы — затем подвергается осмотру тренеров. Как только она, похоже, убедила их, что сможет безопасно продолжить игру, поскольку они убегают с поля, она поворачивается и улыбается тренерам, затем делает глубокий вдох, кладёт руки на бёдра и отвечает им. Её капитан подходит и отводит Зигги в сторонку, пока судья идёт к вратарю Чикаго, чтобы подготовить удар пенальти.

Я наблюдаю, как Зигги говорит со своим капитаном, и её лицо напрягается от раздражения. Она на мгновение колеблется, прикусывая губу, затем подходит ближе к Джине и показывает пальцем в центр своей груди. Я читаю её слова по губам: я выполю чёртово пенальти.

Я широко улыбаюсь, лопаясь от гордости.

— Вот так, Зигги, — тихо говорю я.

Она отворачивается от Джины, которая как будто собиралась что-то сказать, но широко раскрывает глаза и смотрит на Зигги, пока та уходит, не оборачиваясь и направляясь к линии на поле, с которой она, видимо, будет выполнять пенальти.

Стадион притихает. Зигги берёт мяч, крутит его три раза, затем кладёт прямо на линию. Потом она отходит медленно, лениво, как будто ей абсолютно плевать, и у неё есть всё время в мире. Она поднимает взгляд, смотрит прямо в глаза вратарю и улыбается.

Затем, мягко подбежав в упор к мячу, она ударяет так чертовски сильно, с таким громогласным звуком, и мяч улетает прямиком в левый угол.

Все до единого вокруг меня взлетают со своих сидений и орут во все глотки. Каким-то образом Линни оказывается сидящей у меня на плечах, держась за меня, затем карабкается по мне как мартышка, перебравшись ко мне на руки, и тоже вопит во всё горло.

— Заткни уши, Линни, — она зажимает ладошками уши и улыбается, так широко и восторженно. Я кладу в рот большой и средний палец и издаю громкий пронзительный свист, который заставляет Линни восторженно завизжать.

— Сделай это ещё раз, Проблема! — кричит она. — Ещё раз!

Я испускаю ещё один свист, отчего Линни взрывается хохотом, подпрыгивая у моего бока, где я крепко держу её.

— Ещё, ещё! — орёт она.

В этот момент Зигги отстраняется от кучи товарищей по команде, которые облепили её, сияя от гордости. Её взгляд устремляется сразу к нам, пробегается по её семье и останавливается на мне.

Когда наши взгляды встречаются, улыбка Зигги сменяется чем-то мягким и знающим. Нечто изящное и опасно нежное расцветает в моей груди, пока я смотрю на её и тоже улыбаюсь своей мягкой, знающей улыбкой.

Улыбкой только для неё.

Глава 21. Зигги

Плейлист: Lake Street Dive — You Go Down Smooth

Я очень, очень старалась не признавать одну очень, очень большую проблему: мне нравится Себастьян Готье. И не просто нравится — он нравится мне сильнее, чем следовало бы, учитывая, что 1) мы должны быть только друзьями, 2) я по-настоящему знаю его всего пару недель и 3) мы должны быть только друзьями.

Я повторяюсь, но это напоминание заслуживает повтора.

И я продолжаю твердить это про себя, наблюдая за ним на трибунах в окружении моей семьи, с моей сияющей племянницей на его руках, которая машет мне, а Себастьян улыбается мне так мило и нежно, как никогда не улыбался прежде.

Я повторяю это про себя после (победоносного) окончания нашей игры, когда спешу в раздевалку, принимаю душ, а затем встречаюсь со своей семьёй. Как и всегда, когда они приходят на мою игру, меня осыпают объятиями и поздравлениями и, конечно, обеспокоенными вопросами о моём плече и голове, с которыми всё в порядке. Но на этот раз меня ждёт кое-кто ещё, немного отдалённый от всех остальных. Кто-то, при виде кого у меня не должно возникать такого опасного ощущения, напоминающего учащённое сердцебиение.

Себастьян.

Он задержался поблизости. Он ждал, чтобы увидеть меня.

«Потому что так поступают друзья, Зигги. И именно этим он является — только этим он хочет быть: твоим другом».

И всё же я