Шрифт:
Закладка:
– Может ли ведьма управлять погодой?
– Ни при каких обстоятельствах. Только стихией, материей, как и любой маг.
– А граф Прасгал, он ведьмак?
– Совершенно точно я бы об этом знал, – Крис снова перетянул внимание на себя и я смогла незаметно выдохнуть. – Ивар – маг, как и его отец, – тот самый отец самодовольно улыбнулся, становясь в ряд со всеми теми аристократами, которым посчастливилось заиметь наследника.
– А…
– А дочка у нас в маму… – и он невесомо коснулся моих волос губами.
Журналисты по команде склонились над своими блокнотами.
– Дочь вашей жены от первого брака, вы её удочерили, она…
– Господа! – голос мужа, как и весь его вид серьёзен, но не опасен, – теперь вы знаете, что моя жена – любима. Не задавайте, будьте добры вопросов, ответы на которые могут как-то оскорбить мою супругу. Эстер Эука, маркиза Прасгал – моя единственная и горячо любимая дочь. Только такой ответ возможен на этот вопрос.
Сдаётся мне, личная жизнь семейства Прасгал интересует их ничуть не меньше воскресшей расы.
– Вот господа, прошу вас! – ещё одна красавица-ведьма впорхнула в холл, где мы собрались, после обхода штаба. Она легко прошла, держась непринуждённо, словно со всеми хорошо знакома. – Как и обещали: новое, пока экспериментальное лекарство от чахотки! – на ходу, покачивая бёдрами на грани пошлости и приковывающей взгляд элегантности, провозгласила она. – Только что с огня! Мы все очень рады и готовы принимать ваши поздравления!
Колба пристроилась на столике в центре комнаты, ведьма, скромно на стульчик, принимая на себя многочисленные вопросы, которые уже вынесла и я. Но много было и новых: кто она? Кто её родители? Как попала сюда и прочее и прочее.
Репортёры с некоторым колебанием всё же приняли наше условие: никаких магических и технических приспособлений в штаб проносить нельзя. Среди диковинок могут быть экспериментальные, невыясненной природы, и не известно, как на такие отреагирует наша магия. Даже самописцы им пришлось оставить при входе и получить каждому свой карандаш.
– Как-то слишком гладко всё проходит… – прошевелила я губами, держа лёгкую полуулыбку. – Ни женофобов, ни фанатиков… вопросы какие-то… лёгкие…
– Вопросы не лёгкие, а очень даже провокационные, – так же тихо ответил Крис, – ты просто уже привыкла к жизни на вулкане. Но если тебе станет легче: я шепнул им на входе, что у тебя вышла размолвка с Анастасом Ситара, на многочисленные интервью у тебя времени нет, и теперь ты в поиске нового хроникёра, который будет узнавать все новости о тебе первым.
– Интриган! – я непритворно восхитилась.
– Почему вы остригли волосы? Как это вышло? Всем известно, что вы законопослушная подданная.
– У меня, как и у любой современной женщины, нет возможности часами заниматься внешностью. У меня, как и у всех, есть служба, семья. То время, которое раньше я посвящала уходу за волосами я теперь трачу на службу короне.
– Вы не боитесь, что на улице вас могут спутать с преступницей?
– С человеком, который оступился, понёс наказание и нынче соблюдает закон? – некрасиво, конечно, но удержаться не смогла. – Мы же с вами понимаем, что они такие же подданные, как и все, разве им стоит чего-то бояться? Я ничем не хуже и не лучше!
Всё прошло потрясающе! Волнение, на протяжении всей встречи не отпускало. Маленькая искорка нетерпения, даже возбуждения, словно разгорелась с уходом журналистов.
Подозреваю, что именно работающий при штабе “приёмник для детей”, с лёгкой руки мужа, он и поддерживал во мне энтузиазм. Потому что как в омут с головой я окунулась в дела: обработка министров, подогрев народа, журналисты – всё так сильно переплелось, что уже сложно отделить одно от другого. Параллельно с этим служебные дела, которые никто не отменял, а после того, как все знаковые газеты Келса напечатали наше интервью, к нам повалили женщины всех возрастов. Многие из них не были и магичками, не то, что ведьмами, и отчего-то пункт нового закона “встать на учёт в ратуше” все пропустили. Шли к нам.
Одни хотели работать, другие, в ком и правда был дар – выйти из тени, некоторым же просто некуда было идти и они надеялись обрести приют у нас.
Штаб и раньше не сильно походил на госучреждение, нынче и вовсе…
Было принято решение отделить зёрна от плевел. Точнее, ведьм от неведьм. Первых срочно нужно отселять. Приехавшие из Итвоза дети показали, насколько именно нам тесно. И если бездарные, которым мы сумели найти работу, смогут спокойно разместиться в бывшем особняке Ракос, то ведьмам там уже тесно.
И я очень хочу себе дворец!
В буквальном смысле. Причём свой. Постоянно представляю, как было бы нам хорошо разместиться в дворце, что когда-то Файлирс подарил Элькерии. Это ведь разумно! Дворец строили для моей пра, ей подарили. Это ведь логично, что он должен быть моим.
– Ты уверена, что снова не беременна? – спросил как-то Крис, когда я ворвалась к нему в кабинет и уселась на рабочий стол, слегка подвинув тетрадь с расчетами.
Я замерла.
– А ты… что… хочешь? – мне сделалось дурно. Я принялась теребить маленький артефакт-измеритель времени.
– Конечно хочу. Разве можно не хотеть детей? – наглядное пособие: как почувствовать себя никудышной матерью и никчёмной женщиной. – Только мне кажется, нам пока рано. Нужно, чтобы Эстер с Иваром немного подросли, возможно, тогда наша жизнь станет поспокойнее…
– Почему тогда ты спросил про детей? – деликатный мой. Язык не поворачивается сказать: с нас довольно двоих. С головой. Миндальничает.
– Ты странно одержима идеей вернуть Эль-Кьери, – Крис даже не надеется поработать и уже собирает свои отвёртки, пинцеты, механизмы – всё в ящик. – Ты могла бы выбрать любой большой дом окрест Келса, современнее и удобнее, построить новый, в конце-концов, – он что-то пометил карандашом, который тут же заткнул за ухо и сунул тетрадь в тот же стол. – Но ты так упрямо нацелилась на этот, – он забрал у меня из рук измеритель. Поставил на место. – В последний раз ты так чудила, когда носила Ивара.
Я хотела было
