вспышке храбрости и теперь горько сожалеющего об этом. Так псы, цапнувшие хозяина, опасливо ползут к нему на брюхе, готовые к самым жестоким пинкам. Баронесса кивнула, и управляющий пододвинул ему стул. – Ну, иди же ко мне, любовь моя, присядь ближе, еще ближе. Когда в следующий раз нам представится случай принимать гостей, как обычным радушным хозяевам?

Барон послушно присел рядом, на самый краешек, и, сгорбившись, уставился в пустую тарелку. Он лишь вздрогнул, когда господин Грин пристроил рядом шелковую подушку, но глаз не поднял.

– Зачем вы так с ним?

– А вот это, боюсь, вас не касается, мастер Блэк, – шутливо отчитала его баронесса. – Отношения супругов – дело сугубо личное, освященное таинством уз и не терпящее постороннего вмешательства.

– Я спрашиваю это не как любопытный, а как хирург.

– Сегодня ты не хирург, а просто мой гость. Вы оба мои гости. Грин.

Управляющий, не нуждающийся в пояснениях хозяйки, заправил за ворот барону салфетку и быстро навалил ему в тарелку всего понемножку. Последним штрихом шмякнул персиковое мороженое поверх жаркого из баранины. Барон послушно взял вилку и с видимым мучением принялся заталкивать еду в рот.

Мастер кинул на баронессу хмурый взгляд, но промолчал.

– А ты почему ничего не ешь, Твила? – внезапно спросила баронесса, прожигая ее своими фиолетовыми огоньками.

– Я ем, ваша светлость, – поспешно ответила Твила, схватив одну из вилок (кажется, для креветок) и опуская глаза.

– Готова поклясться, Эшес вконец затиранил тебя, велев держать рот на замке весь вечер.

– Можно подумать, я все зло этого мира, – проворчал мастер.

– Это вовсе не так, ваша светлость, – поспешила разуверить ее Твила.

– Тогда в чем дело?

Твила вспомнила предостережение Валета, напутствие Дитя… Им легко говорить: не они сейчас ерзают под взглядом баронессы. В конце концов, от одного малюсенького кусочка ведь ничего не случится, правда? Твила подцепила крохотное куриное крылышко.

Видимо, у повара баронессы был доступ к небесному курятнику: земные куры просто не могли быть такими на вкус! Вскоре она, уже нимало не смущаясь, угощалась плодами его таланта – всеми, до каких могла дотянуться (а те, до каких не могла, любезно подкладывал господин Грин – из слуг остался только он. Лакеи и девушка-служанка покинули залу). Она даже перестала следить за ходом беседы. Из состояния блаженного чревоугодия ее вырвал голос мастера.

– Продолжишь в том же духе, и мне придется вкатывать тебя в дом, а Ми – пришивать обратно все отлетевшие крючки, перед тем как вернуть платье ее светлости.

– А Охра говорила, что моими коленками можно дырки в бубликах делать! – возразила Твила, слизывая ягодный сок с пальцев. – Да и господин повар может обидеться, решив, что нам не понравились его угощения. А я в жизни ничего вкуснее не ела!

Едва выпалив это, Твила спохватилась. Не стоило ей пререкаться с мастером на глазах у баронессы. Та же мысль прочиталась и в его лице – на нем отразился немой упрек. Зато ее светлость прямо-таки расцвела от этой маленькой перепалки.

– О платье можете не беспокоиться. Это подарок, – улыбнулась она, пригубив розовое вино из высокого бокала.

– Правда?! – не поверила своим ушам Твила. Ей хотелось подбежать и расцеловать баронессу.

– Мы не принимаем подарков, которые не можем себе позволить, – отрезал мастер, к ее горчайшему разочарованию.

– Прости, Эшес, но оно для Твилы. На тебе бы оно все равно не смотрелось так же хорошо, – пропела баронесса, и Твила, не удержавшись, прыснула. Мастер с грустью посмотрел на нее, и ей стало стыдно. Ну почему рядом с баронессой все выглядит совсем иначе? Трудности кажутся легко преодолимыми, огорчения – не стоящими внимания, а жизнь – таящей слишком много соблазнов, чтобы тратить ее на неприятные вещи. Ей вдруг отчаянно захотелось хоть немного походить на сидящую напротив женщину: быть столь же спокойной, слегка насмешливой и уверенной в себе.

– Кстати, насчет ее внешности тоже можешь не беспокоиться. Ей не в кого быть дурнушкой, – беззаботно обронила баронесса и подложила на тарелку супругу рыбу, похожую на утыканный иголками шарик.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился мастер.

– Разве я не упоминала, что уже встречала подобных ей?

– Хотите сказать, что знаете ее родственников?

Мастер повернул к Твиле удивленное лицо, и она почувствовала, как холодеет. Быстро опустив глаза, она крепко сжала вилку, чтобы та перестала стучать о край тарелки.

Скатерть слегка шевельнулась, и маленькая вытянутая тень вспрыгнула на стол. Кошка баронессы повела черными гагатовыми глазами и принялась вышагивать между тарелками, лениво огибая их и мягко переступая лапами. Жилы и тонкие мускулы перекатывались под собранной в складки кожей. Время от времени она останавливалась возле какого-нибудь блюда и принюхивалась. Когда на пути оказалась перепелка, она отшвырнула ее одним движением лапы.

– Можно и так сказать, – согласилась баронесса, улыбаясь уголком рта и наблюдая за своей любимицей.

Та подошла к хозяевам и, презрительно прошествовав мимо барона, нежно потерлась щекой о руку баронессы. Хозяйка погладила ее макушку тыльной стороной ладони и, отщипнув угощение, протянула ей. Кошка слизнула его, после чего направилась к шелковой подушке и описала вокруг нее несколько кругов под неотрывным взглядом барона. Повернув к нему слепую мордочку, демонстративно медленно занесла лапу, подцепила моток бечевки и принялась играть с ним.

– Правда, это было так давно, что я почти успела об этом забыть… да и обстоятельства, признаться, не располагали к завязыванию дружбы.

Камин отбрасывал на лицо баронессы трепещущие блики, а пепельные волосы отливали медью. Сейчас она была красива как никогда. Кожа, обычно матово-бледная, приобрела теплый оттенок, а глаза стали почти такими же черными, как у ее кошки.

Внезапно рядом раздалось какое-то бульканье, а за ним последовал грохот: барон поперхнулся и упал вместе со стулом. Он тут же перекатился на бок и, встав на четвереньки, продолжил надсадно кашлять.

Баронесса слегка отодвинулась, чтобы он не запачкал ей подол. Мастер откинул салфетку и бросился к нему.

– Что с вами, ваша светлость?

Вместо ответа тот мучительно скривился и выплюнул две рыбьи иголки.

Брови его супруги сошлись домиком.

– Ну надо же, повар клялся, что они будут мягонькими, как хрящики младенца, – сокрушенно покачала головой она и отправила в рот виноградину.

Твила наконец опомнилась и тоже поспешила на помощь.

– У него опять начинается приступ, – бросил мастер, салфеткой утирая тому лоб.

– Я могу что-то сделать? – поинтересовалась баронесса, пощекотав шейку кошки.

Мастер быстро окинул взглядом стол, схватил щипцы для моллюсков и кивнул Твиле:

– Держи его.

Выполнить это оказалось не так-то просто – барон судорожно сопротивлялся. Мастер с усилием разжал несчастному челюсти и