хилиарха. Сопатр, заложив руки за спину, медленно прохаживался вдоль строя, с тревогой всматриваясь в сторону битвы, которая неумолимо приближалась ко второй линии боевого порядка карфагенян. Уже были хорошо видны наступавшие римляне, грохот сражения накатывал гигантской волной и закладывал уши, а никакой команды от Ганнибала так и не поступало. Мимо Сопатра, пошатываясь, проходили израненные галлы и лигурийцы, мавры на скрещенных копьях тащили в тыл окровавленных товарищей. Балеарские пращники несколько раз метнули свинцовые шары в сторону атакующих легионеров, после чего поспешили покинуть место сражения, пройдя сквозь ряды карфагенян и ливийцев. Им никто не препятствовал, военачальникам второй линии до балеарцев дела не было. Затем Сопатр увидел бегущего командира ливийских копейщиков и поспешил к нему навстречу. Поскольку битва вот-вот грозила захлестнуть боевые порядки второй линии, было решено приготовиться к бою и отразить как солдат Магона, так и легионеров. Командиры разошлись по своим подразделениям, взревели боевые трубы африканцев и македонян, сариссофоры взяли пики наперевес, ливийцы и карфагеняне сдвинули щиты и ощетинились копьями. Вторая линия армии Ганнибала вступила в битву.

Наемники и солдаты из армии Магона оказались зажаты между боевыми порядками римлян и своих союзников. Пока одни из них били мечами по щитам легионеров и пытались хоть ненамного задержать продвижение противника, другие решили прорваться через позиции африканцев и уйти в тыл. Потому что пройти через плотный строй фалангархии возможным не представлялось. Однако ливийцы и карфагеняне отказались пропустить сквозь свои ряды товарищей по оружию, начали отталкивать их щитами, колоть копьями, после чего между союзниками вспыхнула рукопашная схватка. Карфагенские командиры боялись, что толпы отступающих наемников, галлов и лигурийцев нарушат их боевое построение и тем самым помогут римлянам прорвать ряды второй линии. Поэтому и приказали своим воинам не щадить союзников. Не желая бесславно погибать между римлянами и африканцами, наемники устремились на фланги, только там они надеялись найти спасение. Македоняне, ливийцы и карфагеняне столкнулись с гастатами.

«Ала-ла-ла-лай» – прокричали фалангиты и вонзили длинные пики в римские щиты. Легионеры пытались обрубить мечами наконечники сарисс, но македоняне кололи их в лица и плечи, заставив отступить перед плотными рядами фаланги. Ливийские копейщики и карфагеняне уверенно держали строй, успешно отражали римские атаки и нанесли противнику большие потери. Гастаты не выдержали накала битвы, дрогнули, их ряды пришли в полное расстройство, манипулы смешались и попятились назад. Отступая, гастаты привели в замешательство напирающих сзади принципов, чем еще больше усилили сумятицу. Увидев, что атака захлебнулось, Сципион звуками труб приказал легионам отступить.

Поле битвы было завалено тысячами мертвых тел, повсюду громоздились горы разбитого снаряжения и изломанного оружия, слышались крики раненых и умирающих. Под ногами воинов хлюпала кровь, своя и вражеская. Македоняне, ливийцы и карфагеняне переводили дух, оглядывая картину чудовищного побоища, когда неожиданно появился Ганнибал. Резко осадив коня перед строем, полководец поблагодарил солдат за храбрость и сказал, что победа близка, еще один натиск, и враг будет разбит. После чего умчался в тыл. Сопатр и командиры африканской пехоты вновь собрались вместе и договорились о дальнейших действиях. Они уже обратили внимание на римские позиции, где началось какое-то движение. Все понимали: новое сражение будет еще более жарким, недаром Ганнибал дал понять своим людям, что самый страшный бой впереди.

Осознав, что центр карфагенских позиций так просто прорвать не удастся, Сципион решил изменить тактику. Одни боги ведали, где в это время находились Гай Лелий и Масинисса со своей кавалерией, поэтому главную ставку полководцу пришлось делать на тяжеловооруженную пехоту. Гастаты перестроились и выравняли ряды, позиции на флангах заняли принципы и триарии. Сципион решил повторить свой маневр, некогда принесший успех в битве при Илипе, и охватить фланги противника. За счет ослабления глубины боевого порядка увеличить протяженность фронта. Ганнибал внимательно наблюдал за действиями вражеского полководца. Подъехав к своим ветеранам, он объявил, что пришло их время вступить в бой и добыть победу Карфагену. Подозвав к себе командира этих отборных пехотинцев, Ганнибал приказал разделить отряд на две части, развести по флангам и разгромить противника. В том, что его ветеранам такая задача по плечу, он не сомневался ни мгновения.

Карфагенский военачальник Ганнибал Мономах[28] прославился тем, что не обсуждал приказы своего командира, а беспрекословно их выполнял. О чудовищной жесткости и нечеловеческой храбрости командира пехоты ходили легенды, его искусство владения оружием вызывало зависть как у друзей, так и у врагов. Мономах сражался под командованием Ганнибала в Иберии и Италии, именно он предложил, чтобы при переходе через Альпы солдаты в целях экономии съестных припасов питались человечиной (Polyb. IX. 24). Вот и теперь, услышав приказ своего полководца, Мономах не рассуждал. Спрыгнув с коня, он громовым голосом прокричал команду, строй ветеранов как на параде четко разделился на два отряда, один из которых возглавил Мономах, во главе другого встал его заместитель. Элита карфагенской армии быстро заняла позиции на флангах боевого порядка, Ганнибал зеркально повторил маневр Сципиона. Наступил решающий момент битвы.

Противоборствующие армии вновь начали сближаться. Резкие порывы ветра гнали по небу обрывки туч и развевали высокие султаны на шлемах бойцов, от мерного топота десятков тысяч ног содрогалась земля. Гастаты в очередной раз атаковали македонян и африканцев, принципы и триарии щит в щит сошлись с ветеранами Ганнибала. Битва сразу перешла в рукопашную, легионеры давили по всему фронту, надеясь прорвать вражеский строй, однако у них ничего не получилось. Македоняне сражались выше всяких похвал, поражая римлян сариссами, ливийцы и карфагеняне раз за разом отбрасывали гастатов назад и снова смыкали ряды.

Особенно ожесточенным сражение было на флангах, поскольку доспехи и оружие у противников были одинаковые, а выучкой они не уступали друг другу. Принципы, триарии и ветераны кололи друг друга копьями, рубили мечами, сбивали с ног ударами тяжелых щитов. Ганнибал Мономах лично вел своих людей в атаку, его пехотинцы уверенно наступали, прорубаясь сквозь плотные вражеские шеренги. Римляне отчаянно отбивались, уступать не хотел никто, судьба битвы повисла на волоске. Но в этот день удача благоволила Сципиону.

Всадники Гая Лелия и Масиниссы налетели как ураган и с тыла врубились в ряды противника. Паника словно пожар быстро распространилась по всей боевой линии армии Ганнибала. Македоняне, ливийцы и карфагеняне падали, пораженные в спину, воины стали бросать оружие и разбегаться в разные стороны. Мономах попытался развернуть задние шеренги ветеранов и отразить вражескую атаку, однако времени уже не было, и попытка не увенчалась успехом. Нумидийцы забрасывали пехоту противника дротиками, италийские всадники натиском коней сбивали неприятельских солдат на землю и разбивали единый строй на отдельные группы сражающихся спина к спине людей. Увидев, что вражеский