предпочтение следует отдать рассказу Аппиана. В пользу его версии говорит тот факт, где именно Ганнибал поставил своих ветеранов. Если бы он действительно им не доверял или опасался, то разумнее всего было бы поставить их во вторую линию. В этом случае ветераны не могли уйти к римлянам по причине того, что впереди стояли солдаты Магона. Если бы италики рискнули напасть на первую линию, их бы уничтожили македоняне и африканцы, стоявшие в третьей линии. Будь ветераны «ненадежны», они могли беспрепятственно ударить в тыл македонянам, ливийцам и карфагенянам, тем самым быстро решив исход противостояния в пользу Сципиона. Но они этого не сделали. Да и Ганнибал никогда бы не совершил такую страшную глупость, как расположение в тылу ненадежных воинских контингентов. Ветераны были его последней надеждой, силой, которая должна была вступить в битву в решительный момент и переломить ее ход в пользу карфагенян. Им отводилась роль римских триариев. Именно это и подразумевал Полибий, рассказывая о замысле Ганнибала: «Воинов отборнейших по мужеству и отваге он ставил в некотором расстоянии от прочего войска, дабы они издали наблюдали за ходом сражения и, в целости сохраняя свои силы и бодрость духа, могли в решительную минуту послужить своею доблестью». В данной ситуации нет никакого смысла отдавать предпочтение Полибию или Ливию, надо просто совместить их свидетельства. И тогда действия Ганнибала станут понятны и объяснимы. В отношении конницы ничего гениального карфагенский полководец не продемонстрировал, он действовал строго по шаблону и просто расположил всадников на флангах строя тяжеловооруженной пехоты.

Пришло время обратить внимание на действия Сципиона как командующего армией: «Когорты он выстроил не в одну сплошную линию, но так, чтобы между манипулами оставались широкие промежутки, по которым неприятельские слоны могли бы пройти, не расстраивая боевого порядка: Лелия, своего бывшего легата, а в этом году квестора (по сенатскому постановлению даже без жеребьевки), он поместил с италийской конницей на левом фланге; на правом врагу противостояли Масинисса и нумидийцы. В проходах между манипулами он поставил копейщиков (тогдашних легковооруженных), приказав им при нападении слонов либо укрыться за выстроенными рядами солдат, либо разбежаться направо-налево, оставив слонам открытой дорогу, где они попадут под дротики с двух сторон» (Liv. XXX. 33). Аналогичную информацию приводит Фронтин: «Этому построению Сципион противопоставил в центре цвет легиона, построенный в три линии, – гастатов, принципов и триариев; при этом он поставил когорты не сплошь, а оставил интервалы между манипулами, с тем чтобы пущенных неприятелем слонов можно было легко пропустить, не расстраивая рядов. А интервалы он также занял легковооруженными, чтобы не было зияющих перерывов в строе, и приказал им при нападении слонов податься назад или в стороны. Наконец, конницу он распределил по флангам и поручил командование правым крылом римских всадников Лелию, левым крылом нумидийцев – Масиниссе. Такое продуманное построение войска, несомненно, было причиной победы» (Strat. II. III. 16). Разница в свидетельствах Тита Ливия и Секста Юлия Фронтина заключается в том, что Ливий помещает конницу Масиниссы на правый фланг, италийских всадников – на левое крыло, Фронтин же приводит прямо противоположные данные. Существенное уточнение делает Полибий, пояснив, что римские легковооруженные воины изначально расположились «на промежуточном пространстве между боевыми линиями» (XV.12). Таким образом, велиты первыми должны были встретить атаку элефантерии и только в случае опасности отступить под прикрытие пехоты легионов. Вне всякого сомнения, идея поставить манипулы не в шахматном порядке, а одну за другой была хороша и оказала большое влияние на ход сражения. Этим маневром Сципион усугубил ошибку Ганнибала, решившего прорвать римские боевые порядки таранным ударом элефантерии.

Кавалерия. На правом фланге Сципион поставил нумидийских всадников Масиниссы, на левом – конницу италийских союзников под командованием Гая Лелия. Свидетельство Аппиана, согласно которому на флангах встали нумидийцы, а союзная конница – в тылу легионов, чтобы атаковать через проходы между манипулами, выглядит, мягко говоря, странным. Такого просто не могло быть по определению. Интерес вызывает лишь замечание Аппиана о нумидийских всадниках, «привычных переносить вид и запах слонов» (App. Lib. 41). Также историк привел любопытную информацию о том, как италийская конница готовилась отразить атаку элефантерии: «У каждого из этих всадников был помощник, несший большое количество дротиков, которыми он собирался отражать зверей» (App. Lib. 41). Здесь Сципион применяет тактику Александра Великого в сражении на реке Яксарт. В битве со скифами македонский царь поставил кавалеристов вперемешку с легковооруженными воинами, благодаря чему сумел успешно отразить атаку вражеской конницы. И теперь Публий Корнелий решил воспользоваться его тактическими наработками. Выстраивая войска перед битвой, Сципион проявил гораздо больше изобретательности и смекалки, чем его карфагенский оппонент. Заканчивая разговор о построении армий, следует отметить, что Аппиан в очередной раз противоречит Полибию и Ливию, когда пишет о том, что на правом фланге у римлян командовал Гай Лелий, а на левом Гней Октавий (Lib. 41).

Ход сражения. Согласно Полибию, битва началась стычками нумидийских всадников Тихея и Масиниссы (XV.12). Казалось, здесь все ясно, поскольку численный перевес масилиев гарантировал им победу. Но не случайно греческий историк обмолвился, что конница Тихея «почиталась наилучшею в Ливии» (Polyb. XV. 3). Это был как раз тот случай, когда «лучше меньше, да лучше». Можно только гадать, как закончилось бы это противостояние, если бы не взбесились боевые слоны и не привели в расстройство кавалерию Тихея. И не помогло нумидийцам, что они могли «переносить вид и запах слонов». Масинисса воспользовался неразберихой в рядах противника, опрокинул вражескую конницу и погнал ее с поля боя.

Затем последовала атака элефантерии на центр римских позиций, завершившаяся полным провалом: «Слоны столкнулись с римскими легковооруженными на промежуточном пространстве между боевыми линиями, причем и сами сильно пострадали, и врагам причинили большой урон, наконец в страхе одни из них кинулись на римское войско, которое благодаря предусмотрительности вождя могло пропустить их через свободные промежутки без всякого урона для себя, другие перебежали на правое крыло и, обстреливаемые конницей, попали наконец за боевую линию» (Polyb. XV. 12). Сражение и так складывалась для карфагенян неудачно, теперь же ситуация усугубилась еще больше, поскольку часть разгромленной элефантерии была отброшена на правый фланг армии Ганнибала и смяла ряды карфагенской конницы. Гай Лелий не растерялся и повторил маневр, принесший успех Масиниссе. Италийская конница рассеяла расстроенные боевые порядки карфагенской кавалерии и бросилась в погоню за убегавшим противником.

Одновременно с этими событиями началось сближение тяжеловооруженной пехоты враждующих армий. Сражение между гастатами и первой линией карфагенской армии было жестоким и упорным: «Сначала, пока битва была только рукопашная и противники дрались один на один, пока сражающиеся действовали не копьями, а мечами, перевес был на стороне наемников, благодаря их ловкости и отваге,