от желания снести нам головы. Неужто лишь потому, что придумал более жестокий способ убийства? А сам ты при этом что, ничем не рискуешь?

– Ты прав, шехх. Хотел бы я от вас избавиться – сделал бы это еще на той милой полянке. И ты прав в том, что мне в Серой Чаще ничего не грозит. Насчет вас – не уверен. Точнее, уверен, что вы оттуда живыми не выберетесь. Без меня, разумеется.

Бояна отвлеклась от карасей, которых поворачивала на палочке над костром. Черница оказалась богата на рыбу, и с ужином вопросов не возникло.

– Так какого морокуна мы там забыли?

– Хочу понять, откуда искра у вашей рыжей подружки. А единственный человек, который может дать ответы, живет в Чаще.

– Разве люди могут жить в Нави? – Итрида остудила клинок и протянула его Даромиру рукоятью вперед.

Он сел поудобнее, принимая оружие, положил его на колени и снял с пояса один из многочисленных мешочков. Развязав тесемки, шехх достал щепотку желтого порошка и начал втирать его в выемку на лезвии, которое жадно впитывало яд, темнея в местах, где крошки растворялись без остатка.

– Один человек может, – загадочно усмехнулся Марий.

Итрида, затаив дыхание, наблюдала, как ловко движутся пальцы Даромира, как любовно гладят клинок и как белеют на подушечках пальцев застарелые шрамы, выжженные долгими часами обучения и привыкания к ядам, которые теперь не брали своего создателя.

– Я слыхал о ведьме, что открыла дорогу лаумам, – вдруг подал голос доселе молчавший Храбр. – Говорят, у ней волосы как молоко, а глаза будто самая темная чаща. Она носит людские обереги, но не для защиты, а чтобы помнить. Еще говорят, будто в груди ейной бьется только половина сердца, а вторую она отдала людям. И ента половина хранит живых там, куда ейная ворожба не достает…

– Уж не к этой ли сказочной ведьме мы идем? – насмешливо прищурился Даромир.

Бродяжники смотрели на дейваса в ожидании ответа. А он молчал, глядя на мерный бег Черницы, и на лице его Итрида неожиданно разглядела что-то похожее на грусть. Она собралась было повторить вопрос Дара, но дейвас заговорил сам, и голос его впервые за то время, что они провели бок о бок, зазвучал тепло:

– Глаза у нее как весенняя листва на рассвете, а вовсе не как чаща. А половина ее сердца принадлежит всего одному человеку – Совию Буревестнику. Вот он как раз смертных защищает, что правда, то правда. Любовь к людям, она ведь как мор. Заразишься раз – и уже не излечишься до конца, будешь до смерти шрамы на себе нести…

– Совий Буревестник, – задумчиво протянула Итрида, принимая от Даромира протравленный клинок и осторожно убирая его в ножны. – Разве не так зовут вашего главного соратника? Странствующего ведьмака, который не только извел немало навий, но и укрепил защиту городов и наладил обучение юношей ведьмаковским приемам борьбы?

– А ты, похоже, не только по кустам хорониться умеешь, бродяжница, – криво усмехнулся дейвас.

Даромир потянулся и положил голову на колени Итриде, предостерегая ее от споров с дейвасом. Огненосица сделала вид, что не услышала слов Болотника. Итрида хотела было достать второй кинжал, но вместо этого запуталась пальцами в мягких волосах Дара. Прикосновение успокоило ее, но ответа девушка по-прежнему ждала, и дейвас это понял.

– О нем и говорю. Совий Буревестник не только моя правая рука. Он еще и супруг Ясмены Лунницы. Той, что хранит Серую Чащу. Той, что вернула лаум в Беловодье. И именно к ней мы и пойдем.

– Опять лес, – застонал Даромир.

Храбр утешительно похлопал его по плечу.

Глава 17. Хранительница Чащи

Ветер гнал мелкие волны по темной воде, и она дрожала, словно от недовольства.

– Похоже, Хранительница не рада гостям, – заметила Бояна.

– Река – это не Ясмена, – насмешливо покосился на нее Марий. – Это страж. Граница. Река не подчиняется никому, даже богам. И если она не разбила мост за столько весен, значит, позволила сохранить связь между двумя мирами.

– Что же, даже эта… Лунница не может ей приказать? – недоверчиво спросил Даромир, касаясь реки, из которой вчера так жадно умывался, кончиком сапога.

В ответ мелкая волна неожиданно плеснула в него, едва не замочив штаны. Шехх с проклятиями отскочил от разыгравшейся воды.

– Нет, – отрезал дейвас. Потом криво улыбнулся и добавил: – Но она может с ней договориться. А сейчас помолчите.

Бродяжники послушно заткнулись и даже отошли на пару шагов. Дейвас, напротив, приблизился к Чернице и вытянул над ней руку. Темная вода заволновалась, закрутилась маленьким водоворотом там, куда падала тень от его пальцев. Итрида вытянула шею, подавляя желание встать рядом с огненосцем. Она понимала, что сейчас лишь помешает ему. Волчица внутри царапнула девушку когтями, прижимая уши и беззвучно скалясь. Итрида отмахнулась от нее: она и сама знала, что к водной ворожбе ей путь закрыт. Но посмотреть, а дадут боги – и почувствовать ее отголоски Итриде было до ужаса любопытно. Волчица взрыкнула, но послушно попятилась, не пролившись в вены расплавленным золотом.

Рука дейваса чуть засветилась, и речная вода вдруг взвихрилась, едва не облизывая его пальцы. Мелькнул серебристый бок мелкой рыбешки, удивленно разевающей рот, лохмы зеленой тины и костяная пустота покинутой ракушки, потянуло прохладой и запахом ила. Марий чуть побледнел. Он смотрел на воду не отрываясь и шептал что-то монотонное и густое, как размокшая от дождей глина. Бродяжники завороженно глядели, как рыбешки, ракушки и прочая муть, которую прихватила с собой волна, рухнули, расплескавшись по подгнившим мосткам, медленно выступающим над поверхностью реки. Казалось, обглоданные временем доски должны рассыпаться от одного только взгляда. Чем дольше Итрида на них смотрела, тем сильнее удивлялась: как эти шаткие опоры, трухлявые, обмотанные ряской перекладины и насмешливо зияющий дырами настил удерживаются вместе?

Но мост выступал все сильнее, обрушивая в реку пенящиеся потоки воды, и наконец поднялся полностью, протянувшись от живого леса к лесу мертвому.

– Он точно под нами не сломается? – Бояна легонько пнула ближайший столбик и переменилась в лице, когда деревяшка подломилась, отчего первые доски мостков перекосило набок.

Марий вместо ответа просто поднялся на переправу и пошел вперед, не оглядываясь и не проверяя, следуют ли бродяжники за ним. Итрида пожала плечами и запрыгнула на мост, следом махнул Даромир, а за ним и Бояна. Храбр шел последним, тяжело ступая и подолгу пробуя ногой доски, прежде чем встать на них.

Переходили они медленно, тщательно выбирая, куда шагнуть. Чем ближе становился серый берег Нави, тем спокойней выглядел Марий. Итрида не видела его лица, но заметила, как