на бревно и принялся неторопливо срезать ножом куски капающего жиром мяса с полуобглоданной тушки зайца. На Итриду он не смотрел. Темный огонь продолжал тихо и злобно гудеть, удерживая ее приятелей в неподвижности. Марий не беспокоился насчет того, что рыжая девчонка сумеет снять его заклятие. Оно было сделано поровну из огня и воды, а с водой справиться у нее не получилось – Болотник видел, что она лишь сдержала его ворожбу, но сбросить так и не смогла.

За его спиной раздались легкие шаги, потом едва слышно зашептались голоса. Марий различил в них змеиное шипение и плохо сдерживаемую ярость и усмехнулся. Дай им волю, и они нарежут из него ремней, свяжут его ими же и сбросят в ближайшую реку. Разумнее было бы и в самом деле убить всех троих, а огненосицу отвезти в Школу Дейва и там уже разобраться, что она такое. Не навья точно – это Марий проверил сразу, едва она оказалась на расстоянии полупяди от него. Женщин-огненосцев никогда не бывало в Беловодье, и все же вот она – зрима, ощутима и реальна, как реален он сам.

Марий поворошил угли в костре, и в небо взметнулся рой искр. Ясмена, Ясмена, что бы ты сказала, увидев ее?

Те же легкие шаги и жар, обжигающий спину. Марий покрутил палку между пальцев, не спеша говорить. Он ждал.

– Мы все принесем клятву, – глухо сказала Итрида.

Что ж, клятва Старшего убережет его от опасных сюрпризов. А от ненужного довеска можно будет избавиться и потом.

– Меня зовут Марий Болотник.

Тишину, опустившуюся на поляну, можно было разрезать ножом. Из всех дейвасов, бродящих по тропам Беловодья, бродяжникам довелось встретиться именно с главой Школы Дейва. Итрида не знала, что и думать. В своей удаче она давно разочаровалась, но Болотник не убил ее и даже согласился учить. Можно ли ему верить? Стоит ли ему верить?

Итриде предстояло узнать это очень скоро.

* * *

– Шевелитесь, – негромко бросил дейвас, не поворачиваясь к бродяжникам.

Его взгляд скользил по вершинам волнующихся деревьев, а по лицу гуляли тени. Дейвас не выглядел встревоженным, но видно было, что и он чувствует себя здесь гостем.

Они шли через дремучую чащу уже два дня. Дейвас вел их звериными тропами, не потрудившись объяснить, куда именно. Бродяжники, связанные клятвой, шли за ним, но лес этот выглядел слишком диким даже для них, не раз ходивших на охоту за навьями. Дубы-великаны скрипели темными мокрыми стволами и стонали, словно живые. Их затейливо вырезанные листья трепетали, мелко-мелко шурша. У подножия могучих – в четыре обхвата, не меньше, – стволов недвижно застыл подлесок, глядевший на проходящих через него людей красными глазами-ягодами. Пахло сыростью и прелью. Даромиру показалось, что за деревьями мелькнула чья-то тень. Шехх поежился и уставился перед собой на едва заметную тропку.

Шехху приходилось хуже всех. Порой ему чудилось, что деревья силятся вытащить из земли крепкие корни и подползти к тропинке, обрушиться на нее всей своей скрипучей, облепленной черноземом с копошащимися в нем розовыми червями мощью и раздавить незваных гостей. Тень мелькнула снова, уже с другой стороны. Посреди нее вспыхнули на миг два тускло-желтых огонька. А под ними влажно блеснули белые клыки…

Даромир замотал головой и через рубаху коснулся отпечатка ладони Итриды на своей груди. Он задыхался. Лес давил и наползал со всех сторон, и шехху, рожденному среди бескрайних золотых песков, казалось, что его засунули в мешок, а теперь медленно затягивают бечеву. Шехх зашептал слова молитвы светлым богам, и его сердце наполнилось теплом и спокойствием. Но бродяжник знал: скоро сила молитвы иссякнет, и тогда ему придется совсем худо.

Бояна споткнулась о замершего столбом Даромира и выругалась. Сырость после ночной грозы пробиралась под одежду, заставляя тело трястись противной мелкой дрожью, и Бояна мечтала оказаться наконец возле огня, сбросить тяжелые мокрые тряпки и прогреться до костей. Каждая задержка выводила ее из себя, и потому Бояна злилась на Даромира, едва переставляющего ноги. Но, взглянув в позеленевшее лицо парня, Бояна встревожилась.

– Итрида, – негромко окликнула она, но подруга услышала и обернулась. – Дару плохо.

– Может прилечь под дубком, передохнуть, – насмешливо бросил Марий, так же, как и Бояна, раздосадованный задержкой.

Но он осекся, когда шехх покачнулся и начал медленно оседать на руки подоспевшему Храбру. Итрида обогнула огненосца и кинулась к другу, подхватывая шехха с другой стороны. Ее пальцы вспыхнули мягким неярким светом, и она осветила лицо Дара. На его лбу блестел пот, рука стискивала рубаху на груди так сильно, что разжать ее не удалось никому, а потемневшие глаза слепо распахнулись в лоскут затянутого тучами неба. Даромир не потерял сознание: он что-то беззвучно шептал, но никто не разобрал, что именно он говорит.

Итрида прижалась ухом к груди шехха и выругалась.

– Едва бьется. Ну-ка, отойдите! – она принялась быстро-быстро тереть ладони друг о друга.

Марий, собиравшийся уже было приказать бросить шехха, смолк и принялся наблюдать. От трения огонек на пальцах Итриды будто раскалился, побелел и охватил обе ладони, заставив их сиять призрачным светом. Итрида выдохнула и с размаху впечатала ладони в грудь Даромира. Шехх выгнулся дугой, беззвучно открыв рот и опираясь только на затылок и лопатки, и тяжело рухнул обратно на слежавшуюся хвою.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовал дейвас.

– С ним такое бывало. Хоть глаза и открыты, но он уходит в Навь. А огонь возвращает его обратно, заставляет сердце биться. Не вздумай бросить его, дейвас, иначе тебе придется связать меня и тащить силком. Я от него не отойду.

– Вот уж не было печали, – проворчал дейвас и скрестил руки на груди, всем видом показывая безразличие.

Марий наблюдал, как Итрида склонилась над Даромиром, пропуская белый огонь через его тело. Только с третьего раза шехх забился и захрипел, захлебываясь собственной слюной. Даромир перекатился на бок и сблевал, не поднимая головы. Итрида устало прикрыла глаза, но в следующий миг уже придерживала шехха под голову, пока Бояна обтирала его лицо и отпаивала парня водой. Марий поморщился при виде скорчившегося, словно скинутый недоносок, взрослого мужчины.

– Надеюсь, все успели отдохнуть за время нашего незапланированного привала, – бросил огненосец, ни к кому конкретно не обращаясь. – Мы как раз пришли.

И он скрылся за опущенными до земли тяжелыми мокрыми ветвями сосен, исчезнув с глаз долой, словно сам был навием.

– Чтоб тебя морокун побрал, – прохрипел Даромир, утирая губы.

– Такого побрать и морокун подавится. Идти можешь? – Храбр вскинул себе на плечо руку шехха и осторожно поднял его с земли.

Лицо Даромира залила смертельная бледность,