он делал смотр войскам своим в Париже, Жюно умер в сумасшествии, Ней и Мюрат расстреляны, Бертье сбросился с балкона своего замка в Бамберге, маршал Безсьер убит под Люценом в кавалерийском деле; маршалы Дюрок и Понятовский также убиты в сражениях.

Герцог Лейхтенбергский, исполняя волю отца, не преминул быть в монастыре преподобного Саввы и поклонился мощам его.

Письмо М.М. Евреинова к издателю

«Князь Сергей Михайлович Голицын, рассказывал мне, – пишет М.М. Евреинов, – о своем сне: в молодости своей жил он в Москве, и с братом своим часто езжал на балы к Михаилу Васильевичу Волынскому. После переселился на житье в Петербург, и вовсе забыл о Волынском, потому что тому прошло долгое время. Однажды видит во сне, что стоит гроб, и спрашивает, что это за гроб? Ему отвечают, что это гроб для Михаила Васильевича Волынского. Через несколько дней получает он письмо из Москвы от брата своего Князя Александра Михайловича, что Волынский скончался».

«Сон графа Михаила Владимировича Толстого после смерти его сына Владимира также очень замечателен. Вместо того чтобы вам оный описывать, препровождаю его напечатанный[98]. Всего удивительнее то, что мальчик благодарил брата своего за оказанное им благодеяние своему товарищу, тогда как оно было сделано после его уже смерти».

Письмо Е.В. У…вой к издателю

Почтенная настоятельница А-ского монастыря позволила мне сообщить вам удивительный сон, решивший ее участь. На 18 году своего возраста она пристрастилась к чтению мистических книг, стала задумываться о назначении человека, о пустоте светской жизни и стремиться к чему-то неопределенному, высшему, считая все обыкновенные занятия людей недостойными христианина. Где найти такую жизнь, о какой она мечтала, – было невозможно узнать, потому что отец ее, предубежденный против всех духовных, особенно против монахов, отдалял тщательно дочерей своих от всякой встречи и беседы с людьми духовной жизни. О монастырях она ничего не знала, никогда не видала вблизи ни одной монахини, и думала, что единственное средство спасти свою душу было идти в виде нищей странницы и питаться именем Христовым. Чтобы развлечь ее постоянную задумчивость, отец переехал на дачу Студенец, где окружил ее всеми возможными удовольствиями, но не достиг своей цели. В одну ночь представилось ей во сне, что подъехала карета, из которой вышла высокая женщина, величественного вида, в монашеском платье, как будто игуменья, с бриллиантовым крестом на груди и с посохом в руке, поддерживаемая двумя монахинями. Дверь спальни отворилась, и величественная игуменья подошла к ее постели и надела ей на руку кольцо, сказав: «Это посылает тебе св. великомученица Варвара».

Черты лица игуменьи врезались в ее память, и поутру она рассказала родным все подробности своего сна. Отец опечалился, думая, что это предвестие смерти любимой дочери; замужняя сестра уверила, что кольцо означает близкую свадьбу – и все, потолковав о сне и сделавши свои замечания, забыли о нем. Прошло около трех месяцев; кто-то из знакомых стал рассказывать о великолепной и трогательной церемонии, происходящей 26 августа на Бородинском поле. Молодой девушке захотелось быть свидетельницей этой процессии; отец, противник монастырей, не соглашался, но врач утвердительно сказал, что зрелище Бородинского праздника должно оказать благодетельное влияние на его пациентку и развлечь ее задумчивость. Отец изъявил согласие и отправился вдвоем с дочерью. Приехали накануне праздника, поздно вечером, остановились в гостинице, куда, не смотря на поздний час, явилась посланная от игуменьи Марии с предложением ужина и различных удобств. Отец был удивлен и тронут такой предупредительностью, и на другой день, за обедней, подошел к игуменье, благодарил ее и представил дочь свою. Мать Мария посоветовала ему идти в алтарь и обещала сохранить дочь его. Что, какие были в это время чувства дочери: в лице игуменьи она узнала знакомые, глубоко замечательные в сердце, черты той величественной женщины которую она видела во сне, – и крест и посох были тут же.

Пораженная дивным сходством, она увидела в этом необыкновенном происшествии руку Божию, волновалась различными чувствами, и едва началась панихида о воинах за веру и отечество на брани убиенных, она упала в обморок. Настоятельница последовала за ней в свои келии, помогала приводить ее в чувство, и только что она пришла в себя, как бросилась к ногам игуменьи, умоляя ее принять в число сестер монастырских. Игуменья не согласилась исполнить такого внезапного желания, и предложила остаться погостить в монастыре недели на две… и вот с того дня прошло более тридцати лет, как она живет в стенах монастырских, то как монахиня Антония, то как игуменья Антония, украшая своими добродетелями сан иноческий.

Указание в сновидении

В «Киевлянине» сообщают о следующем странном случае. Козелецкого уезда, Быковской волости, в селе Петровке, в марте месяце 1869 года, неизвестно куда девалась собственница Фотина Костенкова. Розыски местных властей о неизвестной отлучке из дома Фотины Костенковой не дали никакого результата. С 14 на 15 ноября девочке лет 12, совершенно в противоположной стороне того же села, снится, что Фотина Костенкова пришла к ней и просит кусок хлеба, на что девочка ответила: «У меня самой мало хлеба, а ты гораздо богаче меня, да еще и хлеба просишь», потом спросила: «Фотина, где ты теперь живешь?» Фотина отвечала: «Я живу в пустой хате, в тесном месте, под лавкою; сходи и скажи моему сыну, пусть меня ищет». Девочка проснувшись, рассказала сон сначала матери, потом отцу, которые и не замедлили передать об этом сыну Костенко-вой. Взяв жену и свидетелей, пошел с заступом в пустую хату и начал копать под лавкою; увидев ноги матери своей, спросил жену: «А се що?» Жена, в испуге, встав на колена, сказала: «Еще на третьей неделе Великого поста, когда говели, а я со свекровью оставалась дома, мы повздорили; свекровь ударила меня два раза по лицу, за что я толкнула свекровь в грудь так, что она упала, и ударилась затылком о прилавок. Заметив, что свекровь не поднимается, я ушла было в церковь, но, раздумав на дороге, воротилась домой, и тогда, увидев, что свекровь уже умерла, сначала спрятала ее под печь и прикрыла соломою. На другой день, когда снова ушли все из дома, я выкопала в пустой хате под лавкой яму, и убитую свекровь перенесла через сени и схоронила».

Письмо графа Д.М. Бутурлина к издателю

Бывший в 30-х годах московский комендант, генерал-лейтенант К.Г. Сталь фон Голштейн (человек, пользовавшийся всеобщею любовью и уважением), рассказывал своему свату, орловскому помещику, Сергею Васильевичу Цурикову[99], следующий удивительный случай во время истребления рядовых пожаров (длившихся несколько дней) всей почти