Проследив, как за Эмилией закрылась дверь, я присела на край кровати. Приложив руку к горячему лбу Андрии, нахмурилась. Тяжко вздохнув, встала. Подойдя к окну, стала смотреть верхушки многовековых деревьев, занимающих несколько гектаров парка, и обдумывала свой поступок. По меркам этого мира колечко стоило дорого. Я могла подарить его Одоевской. На девушке, по всей видимости, были надеты родовые украшения матери. Крупные красные камни в колье и серьгах никак не сочетались с платьем нежно-розового цвета.

Мне пришлось отдать дорогое колечко горничной как плату на будущее. Я находилась в логове менталистов, и любое их прикосновение к руке могло выдать мой магический дар. Уж лучше смерть, чем безвольное существование в сумасшедшем доме. Эмилия будет стараться прислуживать Андрии даже в том случае, если я исчезну с этого отбора. Еще я заметила такую закономерность, что собираю вокруг себя бедных и обездоленных. Да это и понятно почему. Познавший голод подаст хлеб страждущим. А на унижение и оскорбления смотреть совсем не могу.

Мои раздумья прервали вошедший в покои старичок и горничная.

— И кто здесь у нас захворал? — лекарь бросил на меня добродушный взгляд. Поставив саквояж на амперный столик, направился к кровати. Присев на край, подхватил руку графини. Положив пальцы на тонкое девичье запястье, стал слушать пульс, при этом внимательно наблюдая за Андрией.

Графиня в это время вела войну со своими потяжелевшими ресницами, никак не желающими открываться.

— Где же вы, голубушка, так простудились? На улице прекрасная погода. Ну, ничего, повернитесь-ка на живот, я прослушаю ваши легкие.

— Под ледяной дождь попала, — чуть слышно произнесла Андрия, закашлявшись, едва сумела перевернуться и, обессилев, прикрыла глаза.

Встав с постели, лекарь направился к столу, раскрыв свой саквояж, выудил из него стетоскоп. Вернувшись к постели, прослушал легкие больной. Пройдясь пару раз рукой по седой бороде, вновь улыбнулся мне добродушно.

— Воспаления легких нет. Так, легкая простуда. Выдам вам флакон с микстурой. Будете подавать больной через каждые три часа в течение суток. И через два дня ваша красавица будет бегать.

— Доктор… мы не можем ждать два дня. У нас сегодня бал. Не исключено, что Его Величеству не понравится отсутствие одной из невест.

— К моему глубокому сожалению, деточка, я лекарь, а не целитель.

— Сколько мы вам должны за осмотр больной и назначение лечения?

— Что ты, деточка. О какой плате может идти речь. Я нахожусь на службе у Ее светлости герцогини Авигель Арвайской.

Лекарь направился к столику, подхватив саквояж, старичок повернулся и улыбнулся на прощание.

— Пусть ваша горничная пойдет со мной. Я передам нужную микстуру.

После ухода Айболита и Эмилии я рванула к себе в покои. Мне совсем не нравилось, что графиня Одиевская останется лежать в постели, когда все невесты будут рассыпаться в любезностях перед монархом. И еще я подумала о маме и призраках. Не могли они отправить меня в логово гадюк, не сунув какую-нибудь бутылочку с целебной настойкой.

Открыв крышку шестого сундука, вытащив из него коробки со шляпками, завизжала от радости. На самом дне лежали завернутые в тряпицы флаконы. Перечитав инструкции у пяти первых пузырьков, наконец, нашла нужное лекарство.

«Усилитель физического состояния. Самочувствие улучшается через десять минут. Действие в течение трех часов, затем резкое ослабление. Желательно в это время находиться в постели».

Схватив склянку, понеслась в покои Андрии. Дождавшись Эмилию, с довольной улыбкой на лице показала ей свою находку. Напоив Андрию микстурой, выписанной лекарем, поправив одеяло, мы поспешили в мою комнату, по пути потушив светильники, тем самым давая больной девушке хорошо выспаться. До начала бала оставалось пять часов, и за это время ох сколько нужно было успеть.

Эмилия оказалась мастерица на все руки. Не буду описывать нудные процедуры мытья и укладки волос. Надев корсет и панталоны, я понеслась в комнату Андрии.

Разбудив девушку, мы приподняли ее за белы рученьки, напоили зельем силы и, прождав нужное время, с изумлением увидели, как наша красавица ожила в прямом смысле слова.

Передав графиню в заботливые руки горничной, я вернулась в свою комнату. С Одиевской мы были практически одинакового роста. Нужно было подобрать ей платье и украшения.

Пока Эмилия намывала меня в ванне, рассказала много интересного про отбор невест. Помимо Вильгара Арвайского, на свадебный отбор съезжались женихи со всего Марвайского государства. Предпочтение герцог выдаст одной девушке, а из оставшихся невест мужское сословие высшей знати присматривает себе супругу. Поэтому хотела, чтобы малышка Андрия выглядела на сто процентов. Может, и на ее долю выпадет счастье, и какой-нибудь граф не посмотрит на бедность девушки.

Я стояла и некоторое время не могла вымолвить ни слова. Графиня Андрия Одиевская была восхитительно хороша. Она была похожа на принцессу, сошедшую со страниц сказки. Подобранное для нее платье бледно-голубого цвета село по ее фигуре идеально. Из украшений на ней была золотая цепочка с кулоном, вставленным в него крупным алмазом в виде капли. В мочки были вдеты серьги в форме нитей воды, состоящие из россыпи мелких бриллиантов. На правом ухе я зацепила ей кафу из трех бабочек. На палец левой руки надела тоненькое колечко, соединенное цепочкой с браслетом на кисти. Слейв из бабочек дополнял украшение на ушке и смотрелся обворожительно, нежно и изящно на аристократической руке графини.

Чтобы не блистать в подобных ювелирных украшениях, себя ограничила нитью из жемчуга и кольцом в виде цветка с крупной жемчужиной в середине.

— Никогда не видела таких красивых невест, — осматривая нас, всплеснув в восхищении руками, выдала свой вердикт Эмилия.

— Хм… Мы еще покажем эти упырям! Да, Андрия, — подмигнув девушке, я направилась на выход и резко притормозила от вопроса горничной:

— Леди Киара. А кого вы упырями называете?

— Так ясно кого. Семейку Арвайских, будь они трижды неладны. Все, Эмилия, не отвлекай, мы и так уже опаздываем. Статс-дама будет гневаться.

Как оказалось, насчет опозданий нервничали зря. Увидев нас, Теодора Салькафт впала немой ступор. Поиграв с минуту в гляделки, мы обменялись с ней взглядами: я окинула ее с ног до головы нечитаемым, она, к моему изумлению, настороженным. Что бы это значило, гадать не стала.

Распахнув настежь двери бального зала, церемонийме́йстер, ударив палкой о пол, прогремел басовито:

— Открывается ежегодный брачный сезон!

После его слов оркестр заиграл веселую мазурку, и невесты по одной стали вплывать в бальный зал.