проект Илона Маска явно относился к иной весовой категории и опережал Rocket Lab на годы, Бек и его соратники испытали прилив отнюдь не зависти, а воодушевления от этого запуска. У SpaceX было несоизмеримо больше денег и людей, но им удалось построить ракету именно в том же нахрапистом стиле, который был принят и в Rocket Lab. «Мы слышали все эти рассказы о том, как они ночевали на раскладушках прямо в цеху при ракете, – говорит Рагху. – Им удалось прорваться и вытянуть это. Мы чувствовали себя в такой же лодке, и для нас это стало величайшим подтверждением верности курса».

Комизм умозаключения Рагху в том, что в ту пору, в 2008 году, никто SpaceX всерьез не воспринимал даже после долгожданного успеха, почитая затею Маска скорее за глупую шутку. Компания едва не обанкротилась, создавая ракету-носитель игрушечных по меркам серьезных ракетостроителей размеров. Вот люди и сочли, что SpaceX попросту лопнет, если замахнется на производство машин покрупнее, и к тому же сильно сомневались в том, что компании удалось добиться каких-либо особых прорывов по части удешевления ракет и упрощения их эксплуатации. Амбиции же Rocket Lab были мизерны даже и на этом фоне. Два с половиной штатных сотрудника строят ракету столь крошечную, что она и до орбиты не дотягивает даже в проекте. Если SpaceX принимали за шутку, то Rocket Lab на ее фоне смотрелась полнометражной комедией.

Как бы там ни было, по крайней мере в одном Rocket Lab ничуть не уступала ни SpaceX, ни любой другой ракетостроительной компании, а именно во всенепременном и безнадежном отставании от графика.

За месяцы после интервью Metro Rocket Lab успела еще раз радикально снизить проектную грузоподъемность своей ракеты до планки, которую изначально предлагал Марк Рокет. Ātea-1, в создание которой Rocket Lab вложила все свои силы, в итоге скукожилась до шестиметровой ракеты диаметром 15 см, способной доставлять 2,5 кг груза[96] на высоту 145 км. И первый запуск Rocket Lab отложила до второй половины 2009 года, то есть состояться ему теперь было суждено в лучшем случае через без малого три года после основания Беком компании.

Хотя многие в аэрокосмической промышленности видели в Ātea-1 игрушку, сам Бек рассматривал ее как возможность явить миру во всей красе свои инженерные таланты. В одном интервью местному телеканалу, данном в тот период, он объяснял: труднее всего поддается решению то, что сам он называл «роковой спиралью». Законы физики неумолимы, и каждый лишний грамм массы ракеты (из-за увеличения объема топливных баков, площади хвостовых стабилизаторов и т. п.) требует от Rocket Lab десяти лишних граммов топлива. «Грубо говоря, мне нужно усилить носовой отсек ракеты, я добавляю туда десять граммов винтов, – сказал он. – Тут же выясняется, что мне теперь нужно на сто граммов больше топлива с учетом лишних десяти граммов винтов. Раз нужно больше топлива, мне нужен более емкий бак. Я увеличиваю объем бака с тем, чтобы в него вошло на сто граммов больше топлива. Но теперь инертная масса самого бака возросла, скажем, на те же десять граммов, и мне нужно добавить еще сто граммов топлива. А это значит, что мне снова нужен более емкий бак».

Rocket Lab намеренно пошла по пути раскручивания «роковой спирали», рассчитывая с ее помощью выйти на минимальную приемлемую взлетную массу ракеты «снизу». Вес конструкции снижали всеми мыслимыми способами, поскольку идея в том и состояла, чтобы создать зондирующую ракету с беспрецедентными характеристиками. Сообразно целям и самой натуре Бека компания стала первопроходцем по части использования углеволокна в качестве одного из материалов корпуса ракеты и разработала уникальный рецепт комбинированного топлива, включающего твердые и жидкие компоненты. В Rocket Lab разработали даже собственный материал для изготовления теплозащитных экранов, выдерживающий нагрев до 870 °С при разогреве ракеты в результате трения о воздух. Может, у Бека и ушло в π раз больше времени на постройку Ātea-1, чем он ожидал, зато его мини-команда доказала свою изобретательность и искусность.

К ноябрю 2009 года у Rocket Lab начали заканчиваться деньги. Марк Рокет дал компании еще пару займов, чтобы ее работа не остановилась, но было ясно, что Rocket Lab нужно в кратчайшие сроки доделать ракету и явить миру свои технологии в действии, иначе ей не выплыть. Так что хватит уже проектировать и совершенствовать – покажите рабочую ракету, сформулировал Рокет свою позицию. «Давление нагнеталось нешуточное, – сказал Рагху. – Мы неделями работали днем и ночью практически в режиме нон-стоп».

Нужно было найти еще и подходящее место для переживания этого момента истины и оборудовать стартовую площадку, и всё это тоже требовало от Бека инженерного воображения. Поначалу он хотел через австралийских знакомых договориться об аренде участка в безлюдной пустыне, но в Австралии никто его всерьез не воспринял. После дополнительных изысканий он счел вполне подходящим пустынный участок северо-восточного побережья Северного острова Новой Зеландии через пролив от островов Меркьюри. Во-первых, дотуда рукой подать из Окленда, а во-вторых, эта пустошь использовалась ВМС Новой Зеландии в качестве испытательного полигона, и от пуска маленькой ракеты дополнительного ущерба окружающей среде там точно бы не было, а значит, и согласовать его будет проще.

Углубившись в изучение местности, Бек вдруг обнаружил, что Большой остров самого́ мини-архипелага Меркьюри находится в частной собственности совладельцев крупнейшего торгового банка Новой Зеландии Fay, Richwhite & Company. Бек тут же смекнул, что проще договориться с богачами, которые вольны делать на своем острове всё, что им угодно, чем соваться к военным. Поскольку в Новой Зеландии все со всеми знакомы максимум через два-три рукопожатия, Бек в тот же день позвонил парню, который знал парня, который знал Майкла Фэя, одного из совладельцев острова, и передал тому предложение принять у себя на острове историческое событие – запуск в космос первой новозеландской ракеты. «Вообще-то я превыше всего ценю приватность, потому, собственно, и живу на острове, – сказал Фэй. – Но тут старый друг мне позвонил и передал, что какой-то парень просит разрешения устроить у меня запуск ракеты. Он сразу спросил, не послать ли ему этого Питера куда подальше от моего имени, но я ему ответил: „Ни в коем разе. Дай мне его номер“».

Прежде чем дать согласие на запуск, Фэй лично посетил оклендскую лабораторию Бека. Там он ознакомился с фотографиями ракетного велосипеда и прочих его изобретений. «Прибыл я туда по его приглашению в скептическом настроении, – рассказывал он, – но его конструкции меня поразили своей добротностью и изощренностью. Всё было исполнено мастерски. И он мне ясно и доходчиво объяснял, что, как