– А нет ли связи между этой парочкой и группой…

– Задонского?

– Да.

– Нет, герр Штютер. Я полностью исключаю подобный вариант.

– Откуда такая уверенность?

– Задонский и один из его охранников подверглись нападению наверняка со стороны Решетникова и погибшего Веригина. Так что они были врагами, а не союзниками.

– В нашем случае изречение „враг моего врага мне друг“ не действительно. Согласны со мной, Александр?

– Всецело.

– А потому нам придется с вами решить очень нелегкую задачу – определить дальнейшую судьбу наших недругов. Наша миссия должна остаться тайной. А эти люди знают, что мы приехали сюда явно не за остатками разрушенного дома. Кроме того, надо позаботиться и о том, чтобы в эти подземелья после нашего ухода никто не смог бы проникнуть, даже крыса. Продумайте техническое исполнение. Но в первую очередь подумайте о людях, Александр. – В глазах Штютера уже не было той теплоты, что светилась в них, когда он любовался удивительным творением рук человеческих.

Глава тридцать шестая. Общее собрание

Николай Михайлович Задонский сидел на раскладном стуле в углу небольшой, слабо освещенной комнаты в обществе своих телохранителей, упершись в колени и обхватив руками голову. Настроение у него было прескверное. За свои сорок с небольшим лет с ним такое случилось впервые – он стал узником подземной камеры, как граф Монте-Кристо. Бывший заведующий гороно сокрушался по поводу своего легкомыслия, погнавшего его в Калининград на поиски Янтарной комнаты, да еще с малочисленной дружиной.

„Какой же я дурак! Повел себя, как мальчишка, который полез в чужой сад за яблоками и не потрудился узнать, есть в нем сторож или нет. А с охраной-то как лопухнулся! Всего двоих взял – и то каких-то пыльным мешком огретых. Где были твои хваленые мудрость и осторожность? Что случилось? Боишься признаться самому себе? Признайся, твои мысли все равно никто не прочтет, а уж тем более не услышит. В этом застенке глохнут все звуки, едва родившись. Ну, смелей, Николай Михайлович. Признайся самому себе в том, что сидишь ты здесь по самой банальной причине! Жадность не позволила тебе взять с собой в поездку лишних, как тебе казалось, людей: а вдруг с ними придется делиться? А ведь ты этого ох как не любишь. Разве не так? А жадность, как известно, фраера сгубила. Вот ты и есть самый настоящий фраер! Большую часть своей жизни уже прожил, а истину „скупой платит дважды“ так и не уяснил!“

Задонский протяжно вздохнул. Оставшиеся не удел охранники бизнесмена посмотрели на хозяина мутными глазами, а затем отвели взгляды в сторону. Томительное ничегонеделание угнетало. Бывшие борцы иногда вставали и начинали мерить комнату шагами или отжиматься от пола и стен. Физические упражнения были для них предпочтительнее, нежели никчемное умствование. В их положении ставку можно было делать только на мышцы, бедовые головы могла спасти лишь сила.

А ушедший в себя Задонский продолжал внутренний диалог с самим собой, массируя иногда пальцами кожу крутого лба.

„Я даже лишился резного миниатюрного профиля из янтаря! Они перетряхнули весь вагончик и выгребли оттуда все ценное! С моей помощью они, получается, пополнили свою коллекцию недостающей деталью. Но меня, конечно, за это не поблагодарят, а если и поблагодарят, то как-нибудь по-своему, так что с их стороны неблагодарность куда предпочтительнее. Что они собираются делать с нами? – Эта мысль несколько раз возникала в голове, но Николай Михайлович гнал ее прочь. Однако она назойливо пробивалась сквозь иные думы и бесцеремонно выставляла себя напоказ. Она требовала, чтобы ей уделили внимание, и ее напор проломил заградительные барьеры. – Что же они с нами сделают? Помурыжат нас здесь и отпустят? Хотелось бы, но верится с трудом. Скорее всего не отпустят. Мы для них ненужные свидетели, а с ненужными свидетелями всегда поступают одинаково… – Задонский ужаснулся собственным выводам. – Нет! Не хочу! Этого нельзя допустить! Надо что-то предпринять! Побег! Иного выхода нет! Только побег! Но как это сделать? Дверь в камере крепкая, ее не высадить даже моим парням, к тому же снаружи стоит вооруженная охрана. Значит, бежать надо тогда, когда дверь откроется и нам принесут еду или поведут поодиночке на допрос. А там этот белобрысый фриц будет допытываться через своего толмача, кто мы и что мы тут делаем. Хотел бы я знать, кто он? То, что немец, – понятно. Но каким образом он пронюхал, где Янтарная комната? Загадка. А ведь он работал не вслепую, не то что я – на голом „энтузязизьме“. Он взялся за дело с умом. Немцы от нас, русских, этим и отличаются. Сначала подумают, все взвесят, а потом приступают к реализации намеченного. А мы сделаем, а потом ломаем голову: и чего это я натворил! Поздно, поздно заниматься самокритикой! Поезд ушел. Вдруг они все же отпустят нас? – вновь вспыхнул слабый огонек надежды. – Ведь они держат нас для чего- то, а? Могли бы сразу после первого допроса пустить нас в расход. Нет, не стоит себя тешить пустыми мечтами, надо готовить побег. – Задонский удивился, что к этому простому решению он пришел после двухсуточного пребывания в каземате. Горько усмехнувшись, он прикрыл веки. – Старею… Итак, побег. А стало быть, будет и погоня. Ну прямо как в кино. Боевик со всеми атрибутами. Побег, побег… Если мы вырвемся отсюда и разоружим охрану, то прежде, чем успеем одеть эти тяжелые акваланги и проскочить через шлюз, будем уже десять раз убиты. А если захлопнуть за собой двери в шлюзовой зал, а уж потом спускаться в воду? Этот вариант более подходящий. Но эти двери какие-то странные на вид, к тому же их две и между ними оставлен небольшой зазор“.

– Константин, – позвал он своего шофера.

– Да, Николай Михайлович.

– Ты не обратил внимания на двери, отделяющие большой зал от коридора?

– Обратил, а что?

– Не показались они тебе какими-то странными?

– Показались. Не двери, а целые ворота, да еще с предбанником. Их, по-моему, недавно поставили, на вид совсем новые.

– А для чего их тогда сделали, если, как ты говоришь, они совсем новые?

– Не знаю, – пожал плечами Константин.

– А по-моему, это шлюзовой отсек, – вступил в разговор Игорь. – Они его сделали на случай, если первый прорвет.

– А ведь ты прав! – Задонский ударил ладонями по коленям. – И как ты догадался об этом?

– Да как-то само собой пришло в голову.

– Вас надо почаще сажать под замок. – Николай