– Уйдем, – возражаю. – Он медленно перемеща…

Договорить не успеваю.

Стоило нам исчезнуть из поля зрения Холода, как он возникает перед нами вновь. И нам еще везет, что он не так быстро собирается из голубоватых искорок в единое целое: мы вовремя реагируем и отшатываемся от него. Иначе могли бы влететь в его морозный силуэт всей троицей.

Принцесса высвобождается из наших рук и – на этот раз я уверен, что не ошибся, – действительно пытается приблизиться к Холоду.

– Дура! – кричит на нее Старшая, хватает под мышки и оттаскивает прочь.

Принцесса в ответ надрывно хнычет и захлебывается слезами.

– Он будет возникать там, где она! – предупреждает меня Старшая. – Он пришел за ней, нам не убежать от него!

– Значит надо отгонять, – вспоминаю я нашу первую встречу.

От Нумеролога эта тварь тогда отстала, можно и в этот раз попробовать. Способ-то испытанный. Была, правда, всего одна попытка, так что это не гарант. Но она оказалась удачной, так что это лучше, чем ничего.

– Спасатель…

– Уведи ее! – перебиваю я, заступая Холоду дорогу и расставляя руки в стороны живой баррикадой.

– Не смей! – отчаянно восклицает Старшая.

– Уводи ее быстро! – упорствую я. И обращаюсь уже к Холоду: – А ты вали туда, откуда пришел! Ты ее не получишь!

Принцесса снова вырывается из хватки Старшей, которой удалось заставить ее встать на ноги, и падает. К моему ужасу, она начинает ползти в сторону Холода и делает это на удивление целеустремленно.

– Нет… – всхлипывает она, – забери меня… я не хочу… не могу больше слышать их… забери…

– Старшая! – призываю к действиям свою внезапно застывшую напарницу.

Она опять рычит – то ли от страха, то ли от злости, – и с ругательствами хватает Принцессу под руки. Удивительно, сколько в этой тощей девчонке силы, но у нее получается оттащить отчаявшуюся жертву от Холода.

Светящийся комок инея тем временем шагает в моем направлении. Беспалый контур, напоминающий укутанную в простыню руку, тянется ко мне, но медлит, будто изучает.

– Не коснешься и не утянешь, – шиплю я, не двигаясь с места.

Тело с моим намерением не согласно и готово сдаться прямо сейчас. Оно деревенеет от холода так, что мне уже нешуточно больно, но я почему-то знаю, что мне нельзя давать слабину в этой схватке. Если, конечно, можно назвать схваткой мое взбесившееся упрямство и стояние на одном месте.

Холод узнаёт меня, я это чувствую и в догадках своих не сомневаюсь. Еще когда я вскочил от сна-бродуна, я понял, что при встрече он меня вспомнит. И было в этом сне что-то еще… странное ощущение, которому нет ни одного подтверждения, но я отчего-то верю в него безоговорочно.

Будто территория – внутри меня, или я сам – это территория.

Она может приказывать мне, а я – ей.

До меня долетает серия невнятных звуков, и я догадываюсь, что Старшая держит Принцессу, затыкая ей рот, чтобы она не привлекла внимание Холода, с которым у нас происходит самая странная борьба в моей жизни.

– Уходи туда, откуда пришел. Тебе здесь нечего искать, – воинственным шепотом сообщаю я Холоду.

Контур руки замирает в воздухе у самого моего лица, и от ледяной боли хочется застонать. Пыхчу и держусь, не позволяю себе слабость. Нельзя этого делать, если уж я решил показать, что я главный.

Холод неспешен и беззвучен. Его рука медленно перемещается в воздухе, опускается от моего лица к шее и замирает на уровне груди.

– Узнал, тварь? – сдавленно цежу я, пока тело вспоминает испытанный когда-то взрыв ледяной гранаты. – Пошел отсюда прочь, тебе тут делать нечего. Ты никого с собой не утащишь.

Холод медлит.

Минуту.

Вторую.

Невыносимо долго.

В тот самый момент, когда я думаю, что не выдержу и заору от боли, голубоватое сияние вдруг на долю секунды делается ярче, а затем гаснет, погружая коридор пятого этажа в кромешную темноту.

Я дышу.

В первые полминуты для меня больше ничего не существует, кроме собственного дыхания. По щеке от боли скатывается слеза, и я тут же вытираю ее рукавом, пока никто не увидел. Эта слеза заставляет меня прийти в себя и вернуться к Принцессе, которая все еще хнычет и вырывается из хватки Старшей.

– Пусти ее, – устало прошу я.

Старшая повинуется. Не знаю, как она на меня смотрит: после Холода, свечение которого наполняло коридор, я временно ослеп в темноте, поэтому двигаюсь ощупью и ориентируюсь в основном на слух.

– Принцесса, – тихо обращаюсь к ней, нащупывая ее плечо. – Ты понимаешь, где ты? Понимаешь, что происходит?

– Она сейчас тебе на эти вопросы вряд ли внятно ответит, – вмешивается Старшая. Ее рука тоже перемещается на плечо Принцессе и случайно накрывает мою. Сначала она дергается, будто вспоминая, что мы, вроде как, в ссоре, но руку не убирает. Голос опускается до шепота: – Зачем ты опять подставился?

– Давай о моем поведении потом поговорим? – шепчу в ответ.

– Не надо! – тянет Принцесса. – Не делайте, как стены! Они тоже шепчут… постоянно… я не могу, я больше не хочу их слышать! Что им от меня надо? Они опять начинают…

Чувствую, как рука Старшей напрягается поверх моей ладони.

Шепот стен умолкнуть просим, – вспоминаю я. Вроде, так было в детской считалочке, которая показалась мне жуткой у корпуса младшеклассников? Возможно, здесь речь о том же шепоте, о котором говорит Принцесса?

– Я так не смогу… лучше б вы отдали меня ему…

Не успеваю я ничего сказать в ответ на стенания Принцессы, как слышу звонкий удар.

– Слушай внимательно, – строго говорит Старшая – В следующий раз, когда услышишь свои шепотки, вместо того, чтобы прислушиваться, напомни себе свою кличку и комнату. Ясно?

Принцесса ахает, всхлипывает и замолкает.

– Зачем? – хмурюсь я. – Просто словами нельзя было обойтись?

– Нельзя, – отвечает Старшая. В ее голосе едкость, с которой я познакомился раньше, чем с ней самой. – Так лучше впечатывается, поверь.

Принцесса настолько потрясена полученной пощечиной, что молчит.

– Чего заткнулась? Лучше б ты так молчала, пока этот из-за тебя жизнью рисковал, дура избалованная! – чеканит Старшая. – И только попробуй опять зареветь…

– Хватит, – обрываю я, сумев вобрать в севший от боли голос все остатки строгости. – Жизнью, как ты говоришь, рисковал я, а не ты. Мне и положено ругаться. А я этого делать не буду. Оставь ее.

Не знаю, что из моих слов пронимает Старшую, но она притихает, и к Принцессе больше не цепляется. Мы молча поднимаемся и двигаемся к лестнице.

***

По дороге в сорок седьмую Принцесса постепенно приходит