Для друзей моя личная гонка почти незаметна – они умеют от нее отрешаться. А вот Старшая не умеет.

– Ты можешь сказать, куда ты так спешишь? – спрашивает она меня.

Эта тема у нас поднимается частенько. Особенно после того, что случилось с Пуделем.

Я бессовестно ухожу от ответов на ее вопросы. С моими она делает так же, поэтому у нас, можно сказать, паритет.

Старшая не любит все, что вылетает из моего рта с намеком на вопросительную интонацию. Ее могут раздражать даже самые простые вопросы, от которых лично я никогда не ждал бы беды.

***

Поднимая очередной потухший окурок, притаившийся за пожухлыми травинками, я кошусь на Старшую. Она делает вид, что чрезвычайно увлечена этим странным собирательством, но на деле она усиленно пытается меня игнорировать, потому что все еще обижена на мой недавний вопрос «Зачем ты этим занимаешься, если для этого есть другой персонал?». Отвечать мне на него она, конечно же, не стала, а демонстративно зашагала на «точку сбора». Я добавил этот вопрос в копилку других, которые Старшая не выносит, и зашагал следом. Так, около получаса у нас прошло в молчании.

– Кажется, тут все собрали, – наконец делаю попытку наладить коммуникацию. Старшая переводит на меня взгляд, одна бровь скептически выгибается.

Я поднимаю белый флаг, которым служат капитулирующие раскрытые ладони.

– По крайней мере, в моей зоне чисто.

Подходит, инспектирует. Я терпеливо жду, зная, что придраться не к чему. Наконец, Старшая кивает с видом удовлетворенного критика.

– А если перестанешь на меня дуться, обещаю до конца дня говорить только в изъявительной форме. Как видишь, я уже начал, – не удерживаюсь я.

Старшая воздевает очи горе.

– Ну что ты опять начинаешь? Нормально я реагирую на вопросы!

– На все, кроме моих, – многозначительно уточняю.

Она подходит ко мне, улыбается и легонько тыкает меня пальцем в кончик носа. Жест должен был быть милым и непринужденным, но получается неловким, как отрепетированное действие, так и не доведенное до естественности. Слова, которые она мне собиралась сказать, осыпаются невидимым крошевом, которое уже не разглядеть.

Старшая поджимает губы, готовясь, что я ее осмею. Все никак не поймет, что я не собираюсь над ней издеваться за ее угловатую романтичность.

В такие моменты у меня уходит много сил на то, чтобы не позволить себе улыбнуться. Знаю, что улыбку она расценит как насмешку – слишком уж настойчиво этого ждет. А меня тянет улыбнуться совсем не поэтому, а потому что в эти моменты Старшая выглядит очень настоящий, и с нее на короткое время спадают ее дикобразьи иголки.

В ней живет очень много страха, связанного с романтикой: во всем ей мерещится подвох, издевательство или скорое предательство. Я знаю, что она никак не может мне довериться и не позволяет себе представить нас в будущем. Речь даже не о далеком будущем, а хотя бы об окончании школы. Даже во время таких разговоров Старшая вскидывается и пресекает эти темы на корню, всем своим поведением давая понять, что я задаю невежливые и оскорбительные вопросы. При этом за мной – Старшая приглядывает, старается как можно менее навязчиво держать меня в поле зрения, следит, чтобы я не «натворил глупостей». Видеть то, как она дорожит мной и всем, что со мной связано, почти щемяще больно. Почему-то.

Спасаю положение и беру ее за руки. Растерянная Старшая беспомощно поднимает на меня взгляд, до этого устремленный в землю.

– Ладно, забудь, – говорю примирительно. – Сделаю для себя вывод, что ты не отвечаешь, потому что в девушке должна быть загадка. В конце концов, могу помучить расспросами кого-нибудь другого.

Старшая щурится, следы застенчивости отскакивают от нее сбитой пылью.

– Это кого?

– Не знаю. Майора, например.

Старшая фыркает и высвобождает свои руки из моих. Я бы напрягся, но замечаю, что к своему улову собранных окурков она идет с улыбкой. Похоже, буря сегодня пройдет мимо.

Подумав о буре, поднимаю глаза к небу.

Странно, что снег так и не лег. Дело близится к зиме, уже пора бы начаться хотя бы легким снегопадам. Без этого настроение грядущих зимних праздников может смазаться.

– Слушай, Старшая! – Я с энтузиазмом нагоняю ее, беру под руку и наклоняюсь к ее уху. Она машинально перехватывает пакет с окурками второй рукой. – Есть у меня одна активность, которая может понравиться тебе гораздо больше, чем уборка за курильщиками.

Старшая останавливается и ошарашенно смотрит на меня. Ее щеки очень быстро начинают краснеть, плечи поджимаются. Похоже, она натужно решает, отшатываться от меня или нет. Руку пока не высвобождает, и на том спасибо.

Пытаюсь понять, что я такого сказал, и через несколько секунд сам заливаюсь краской с головы до пят. Освобождаю руку Старшей, потому что ее смущение переползает на меня, просочившись сквозь рукава наших курток.

– Украшения! – выпаливаю я, замирая по стойке смирно, которую бы похвалил даже Майор. – Можно украшать территорию!

Старшая недоверчиво косит на меня глаза.

– Зачем?

– К зимним праздникам, – выдыхаю я, чувствуя, как жар на щеках начинает понемногу остывать. – Раздобудем гирлянды, привлечем моих соседей, будем территорию украшать, создадим настроение. А если тут нет гирлянд, можем из бумаги нарезать. Младшеклассники могут помочь! Уверен, им это занятие понравится…

Мой энтузиазм начинает затухать пропорционально тому, как лицо Старшей медленно превращается в кислую мину. Надо отдать ей должное, она терпеливо выслушивает мои предложения и даже пытается кивать. Но на лице у нее раздражение, скепсис и разочарование, каждая моя идея тут же отправляется в категорию завиральных.

Докатились. Про зимние праздники – тоже нельзя?

– Эй, что на этот раз не так? – вскидываюсь я.

– Шило, которое у тебя кое-где застряло. – Старшая становится напротив меня, важно упирает свободную руку в бок и качает головой. – Тебе, что, мало активностей? Зачем ты постоянно торопишь время и куда-то несешься? Мы можем хоть немного пожить без этих твоих планов на будущее?

Мне не нравится, как это звучит.

– Слушай, я совершенно невинное занятие предложил, а ты бесишься, как будто я подбиваю тебя на преступление.

Она молчит, но, судя по ее лицу, ассоциацию я подобрал верную. Внутри меня начинает закипать раздражение.

– Да что такого в том, чтобы просто украсить территорию к праздникам?! Они, вообще-то, не за горами! Я как раз хочу, чтобы мы подготовились планомерно! Почему тебе все вечно не так?!

Старшая некоторое время буравит меня тем взглядом, который я не выношу.