Шрифт:
Закладка:
"Мои новобранцы, здравствуйте!" — приветствует нас Генри.
Он — глава всех развлечений на корабле, так что я обязана произвести хорошее впечатление.
"Том!"
Его голос гремит, когда он с большим энтузиазмом пожимает руку Тома, обхватывая свободной рукой то место, где они соединяются.
"Веселый парень! Рад видеть тебя на борту, друг мой. Надеюсь, вы как-нибудь угостите нас одним из своих комедийных номеров в баре для экипажа".
"Конечно!"
Значит, Том выступает со стендапом?
Он и пяти минут не может прожить без того, чтобы не пошутить над чем-нибудь. Должно быть, Генри получил несколько ярких фактов из наших заявок. Опасения одолевают меня, когда я думаю о том, какой будет его непосредственная оценка меня. И будет ли она вообще.
Холлистер Бой задерживается возле группы, заставляя мое сердце биться чуть быстрее. Я смотрю на его бейджик с именем. Оскар. Да, типичное имя для горячего парня.
Генри обращает внимание на меня.
"А вы, должно быть, Элиза".
"Это… я", — удается мне вымолвить с некоторой долей бодрости. Он пожимает мне руку, и меня словно ударяет молнией — во всяком случае, я так себе это представляю. Он буквально излучает энергию, что поначалу немного раздражает, но это быстро проходит.
"Наша королева Хэллоуина!"
"Еще бы".
Я никогда в жизни не говорила "еще бы". Я даже не думаю, что это имеет смысл. Если честно, я бы согласилась со всем, что бы он ни сказал. Все лучше, чем «отвергнутая театральная школа»
"Рад, что ты будешь с нами".
Он поворачивается к Оскару, который лишь немного выше его.
"Харви, есть совет для наших новичков?"
Харви? Но его бейдж…
"Как ты всегда говоришь: если мы счастливы, то и гости счастливы", — говорит он профессиональным, но обаятельным тоном, которого я не слышала сегодня утром.
"Именно так. Так что, если мы можем как-то помочь вам освоиться, просто дайте нам знать".
Легко было бы отмахнуться от этих слов как от чего-то, что он говорит только для того, чтобы быть милым, но я не могу отделаться от ощущения, что он говорит серьезно.
"В любом случае, ребята, мне пора бежать". Волшебная карусель, должно быть, зовет.
"Но я рад был познакомиться с вами обоими. Добро пожаловать на борт".
"Харви, ты уже познакомился со своей напарницей?"
Мэддисон начинает наше знакомство.
"Это…"
"Элиза".
Он протягивает руку.
"Приятно узнать имя по лицу".
В нем есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать себя так, будто я тону. Я изо всех сил стараюсь не покраснеть, когда его огромная рука сжимает мою.
"Взаимно".
"Разве ты не имеешь в виду "лицо к имени"?" Мэддисон пытается его поправить.
Он едва сдерживает ухмылку.
"Нет. Нет, не имею".
Глава 3
"Что, если они спросят меня о чем-то, на что я не знаю ответа?"
Я волнуюсь.
"Просто будь собой".
Оскар, должно быть, чувствует мой страх, потому что быстро добавляет: "Тебе можно, ты же новенькая".
Меня успокаивает это и его легкая улыбка.
Я отказываюсь называть Оскара "Харви". Как выяснилось, это его фамилия. Я натерпелась этого от корпоративных придурков, которые ежедневно подкалывают друг друга, думая, что это делает их «крутыми», называя людей не по имени, а как угодно, но это уж точно не так. Я, конечно же, не собираюсь этого делать.
Сегодня вечером мы дежурим на встрече, и мне сказали, что это "больше для того, чтобы быть дружелюбным лицом на корабле, чем для Википедии", но я в этом не уверена. С самого начала дежурства нас завалили вопросами, ни один из которых даже не мог прийти мне в голову, как что-то, на что я должна знать ответ. Хотя, кажется, что Оскар никогда не устает повторять одни и те же ответы, разговаривая с каждым пассажиром так, будто знает его уже много лет, и даже я начинаю верить, что так оно и есть. В его глазах есть искорка, которая сияет ярче каждый раз, когда он кому-то помогает, и это завораживает.
Я ожидала, что на смене я буду скорее молчаливым наблюдателем, которого видят, но не слышат, но Оскар прилагает значительные усилия, чтобы представить меня, и зовет меня на каждую новую встречу, хотя сам едва знает.
Приятно, когда тебе позволяют участвовать. На моей прошлой работе меня просто таскали по большим конференциям и торговым выставкам как аксессуар. Думаю, сумочка Тинки Винки была настолько же полезна, насколько и я. Даже больше, если уж на то пошло.
Оскар смотрит на свои часы, и в его поведении прослеживаются изменения.
"Так, пора отправлять людей в театр".
Мы наконец освобождаемся от шквала гостей и начинаем медленно идти к передней — нет, носовой — части корабля.
"Сегодня вечером будет два представления, и нам нужно разделить желающих поровну. Иначе мы рискуем перегрузить зал или превысить его вместимость", — объясняет он.
По дороге Оскар продолжает болтать с людьми, непринужденно спрашивая, идет тот или иной отдыхающий на этот спектакль, при этом подталкивая их к выбору планов на вечер, пока мы не оказываемся у открытых дверей театра, приветствуя всех входящих. Оскар наклоняется ко мне, чтобы тихо спросить:
"Ты голодна?".
"Немного".
У меня совершенно пропал аппетит, но если я пропущу прием пищи, то не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем у меня снова появится возможность поесть.
Швейцар подходит, чтобы закрыть двери, и мы остаемся одни в пустом фойе. У меня замирает сердце, когда я понимаю, что мы не останемся смотреть шоу.
Очевидно, что нет. Мы здесь, чтобы работать. Запомни свое место, Элиза.
"Хочешь посмотреть вступительный номер?" — предлагает он.
"Правда?" отвечаю я слишком удивленно.
"Конечно. Я бы сказал, что мы можем посмотреть все, что захотим, но сейчас лучше поужинать".
В его словах сквозит надежда, но я не настолько хорошо его знаю, чтобы настаивать.
"Пошли".
Он тянет на себя тяжелую дверь, и мы пробираемся в темноту, найдя место сзади, чтобы встать.
Я чувствую музыку в груди, и мое сердце начинает гулко биться. Я видела "Mamma Mia" в Вест-Энде больше раз, чем осмеливаюсь сосчитать. Я не
