Шрифт:
Закладка:
"Ты на самом деле из Лондона или просто говоришь так, потому что думаешь, что большинство из нас, американцев, не знают разницы?" — Нахальный блеск в его больших карих глазах приглашает меня подыграть.
"То есть ты хочешь сказать, что вы, американцы, знаете разницу?"
"Я знаю, что ты не из Ньюкасла… или Эссекса".
"Да? Почему ты так уверен?"
"Для начала, у тебя приятный голос и ты не оранжевая. Подожди, я не хотел… Я…"
"Ты впервые разговариваешь с человеком из Великобритании?"
"Так заметно, да? Я пойду постою вон там. Извини, что побеспокоил тебя. Хорошего дня".
Он уходит.
"Нет, ты действительно хорош в этом. Продолжай".
Он вздыхает с улыбкой, на секунду задумываясь, прежде чем сказать.
"Ты случайно не из Челси?"
"Реалити-шоу — это единственное, что вы о нас знаете?"
"С чего ты взяла?"
Его сарказм вызывает у меня смех. У него заразительное хихиканье, за которое я бы отдала свою левую ногу, чтобы услышать это снова.
"Хочешь попробовать угадать еще раз? Я уверена, что есть какая-то часть британского населения, которую ты еще не обобщил".
"Прости. Ты очень милая — у меня в мозгу короткое замыкание".
Он смотрит на мое лицо в поисках реакции, но я ошеломлена его откровенностью. Никогда раньше ко мне не подкатывали так быстро, и я не могу сказать, что мне это неприятно.
"Это реально огорчает парней. Ты знала об этом?".
"Думаю, это взаимодействие — все доказательства, которые мне нужны".
"Я тоже сегодня очень нервничаю, так что это не помогает. Я сдаюсь. Избавь меня от страданий".
"Итак, я не девушка из Челси, но я действительно живу в Лондоне. Или жила".
Произнося это вслух в первый раз, я немного выбиваюсь из колеи. Простое напоминание — на случай, если я еще не осознала, что ради работы в море я по прихоти перевернула всю свою жизнь с ног на голову.
"Я выросла за городом. А ты? Полагаю, ты не местный".
Я указываю на его обшарпанный чемодан.
"Нет. Ну, для тебя, наверное, да. Я только вчера вечером прилетел из Чикаго. Бывала там когда-нибудь?"
Я качаю головой.
"Хотя всегда хотела побывать".
"Тебе стоит это сделать".
Наши глаза задерживаются ненадолго.
"Я буду рад показать тебе все вокруг".
Он протягивает руку, и к моим щекам приливает жар.
"Том".
"Элиза".
Я поднимаю руку, чтобы пожать ее, и в ту же секунду по моему телу пробегает огонь. Меня охватывает печаль, когда я понимаю, что эта случайная встреча с красивым незнакомцем будет недолгой.
"Так почему ты нервничаешь?"
Хор грохочущих колесиков чемодана сбивает меня с толку. Я поворачиваюсь и вижу группу людей, которые выходят из отеля и направляются к нам. Мы уходим с их пути, и мой взгляд следует за ними к автобусу, который, кажется, чудесным образом появился из воздуха, несмотря на мое пристальное внимание к каждому автомобилю, подъехавшему к отелю за последние двадцать минут. Пока водитель открывает багажные отсеки, из автобуса выходит приветливая женщина, держа в руках планшет с логотипом корабля.
Я собираюсь нарушить молчание, но Том меня опережает.
"Кажется, мне пора".
"Подожди. Ты…?"
У меня в голове крутятся вопросы. Я указываю на автобус, не зная, что спросить первым.
"Да. А ты…?» Шок в его голосе совпадает с моим.
"Да".
"Из какого отдела?" — спрашивает он.
"Развлечения", — гордо отвечаю я. Я бы переспросила, но я уверена, что уже знаю его ответ, и теперь он улыбается от уха до уха.
Последние несколько недель, и особенно последние двадцать четыре часа, я очень старалась произвести хорошее впечатление на сотни людей, с которыми мне предстояло познакомиться в течение следующей недели или около того. Не то чтобы я испытывала острую потребность понравиться или быть принятой, это никогда не беспокоило меня раньше, но если я собираюсь застрять на этом корабле на полгода, то мне стоило найти общий язык хотя бы с одним человеком. Однако то, что я нашла этого человека еще до того, как мой рабочий день технически начался, ничуть меня не успокоило. Напротив, мое облегчение омрачается негодованием по поводу того, как он мне нравится, а теперь, когда мы стали коллегами — причем близкими — он сразу же становится недосягаемым.
Мы перестраиваемся в конец небольшой очереди, оба подавляя улыбки. Когда мы оказываемся у входа и женщина отмечает наши имена, водитель помогает нам с чемоданами, и мы забираемся на борт. Усаживаясь в кресло, я стараюсь не обращать внимания на покалывания, когда рука Тома касается моей.
"Элизабет, да?" — поддразнивает он, указывая жестом на женщину, которой я назвала свое имя, и я вздрагиваю. Он явно меня подслушал. Мне никогда не нравилось мое полное имя. Не думаю, что оно мне подходит, как и всем остальным.
"Значит, родители назвали тебя в честь королевы. Обожаю британцев".
Он хихикает про себя, а я наполовину ожидаю увидеть, как моя расчлененная левая нога болтается на тротуаре, когда мы отъезжаем.
Я искала фотографии корабля в интернете, но ничто не могло подготовить меня к тому, каким чудовищно огромным он окажется вблизи. На пятнадцати пассажирских палубах он вмещает почти 5 000 пассажиров и 1 500 членов экипажа. И каким-то образом эта штука все еще плавает.
После длительного процесса регистрации, включающего в себя проверку безопасности, подгонку формы и фотографирование на документы — результаты которого я с ужасом жду — мы наконец-то готовы отправиться в свои каюты. Первым делом мы натыкаемся на каюту Тома. Он прижимает ключ-карту к сенсору на двери, и его плечи вздымаются от волнения. Он входит, где его дружелюбно встречает шотландский сосед по комнате — Дэниел, чья широкая улыбка расплывается по его щекам, когда он приветствует меня. Я вижу, что Том с трудом понимает его, потому что он слишком долго выдерживает паузу, прежде чем ответить на вопрос Дэниела "Как дела, приятель?" простым "Да".
Мы с Дэниелом обмениваемся забавным взглядом, и я оставляю их наедине, отправляясь на поиски своего нового дома.
Оставшись в одиночестве впервые с момента приезда, я ощущаю тревогу. Судя по номерам наших комнат, я думала, что мы будем находиться всего в нескольких дверях друг от друга, но я хожу по кругу уже, кажется, целую вечность. Это место похоже на лабиринт. Я даже разочаровалась, что Дэвид Боуи со своей выпуклостью не появился, чтобы подразнить меня
