Когда я наконец оказываюсь за дверью, я успокаиваюсь, готовая принять в свои объятия что угодно и кого угодно в этой комнате. Мигает зеленая лампочка, сопровождаемая слабым звуковым сигналом, и я осторожно ступаю внутрь.

Здесь пусто. Каюта обжитая, но не грязная. Судя по одежде, наброшенной на лестницу, похоже, что верхняя койка уже занята. Облом. С другой стороны, нижняя койка, похоже, была приготовлена для меня. Похоже, мне не нужно было брать с собой постельное белье. Добавлю это к списку вещей в моем чемодане, о которых я уже жалею.

Пока комната свободна, я пользуюсь возможностью подглядеть за своей соседкой. Она прикрепила несколько фотографий на стену у своей кровати с помощью магнитов. На первой фотографии изображена ее семья, сгрудившаяся на диване в одинаковых рождественских джемперах. Черт, а ее брат горяч. По крайней мере, я думаю, что это ее брат. Здесь определенно есть семейное сходство.

Я перехожу к следующей фотографии и снова вижу его. На этой фотографии они вдвоем стоят на досках для серфинга в море. Что бы я отдала, чтобы стать этой доской для серфинга… Господи, да он похож на модель из "Холлистера", светловолосый и загорелый, с упругой грудью и широкими плечами, за которые можно умереть. У меня сложилось впечатление, что они могут быть австралийцами. Я могу ошибаться, но я уверена, что такую сияющую кожу не получишь, занимаясь серфингом в Корнуолле.

Последняя фотография — это селфи Холлистер Боя с золотистым ретривером, и невозможно не заметить, как собака улыбается в камеру. Я бы тоже улыбнулась, если бы кто-то, кто так выглядит, обратил на меня хоть малейшее внимание.

Я заставляю себя выйти из режима озабоченного Шерлока. До инструктажа осталось совсем немного времени, а мне еще нужно переодеться. Я кладу форму, которую все это время прижимала к груди, как защитное одеяло. Это мой единственный комплект на данный момент. Запасные и вечерние наряды вместе с моим чемоданом должны привезти сегодня.

Я с облегчением избавляюсь от своего непрактичного купальника. Они всегда кажутся хорошей идеей, пока ты не сгорбишься, засовывая обратно не податливую грудь, или не будешь сидеть в туалете совершенно голой, как ребенок, приученный к горшку. Стоя в одних трусах, я оцениваю свою новую одежду. Небесно-голубая рубашка-поло с вышитым спереди логотипом круиза и белые шорты, которые сидят достаточно свободно, чтобы быть удобными, но не так свободно, чтобы казалось, будто я собираюсь играть в баскетбол. На ум приходит слово "практично". Если бы я сказала своей двенадцатилетней подруге, что однажды мне придется каждый день носить то, что по сути является спортивным комплектом, думаю, она бы больше старалась в школе.

К моему удивлению, дверь ванной открывается. Меня не так легко напугать, но, видимо, когда я нахожусь на грани полного унижения, я пуглива, как дремучая мышь. Из моего горла вырывается писк, и я вздрагиваю, а руки инстинктивно бросаются прикрывать тело, но безуспешно. Я застываю на месте, когда встречаюсь взглядом со своей новой соседкой по комнате, мысленно прикидывая, как бы поскорее позвонить на BBC и отменить тот детективный сериал, который они так и не собрались заказывать, потому что я явно не сыщик. Передо мной стоит не девушка с фотографии.

Это Холлистер Бой.

Глава 2

"Мне очень жаль".

Все мои вопросы о стране его происхождения мгновенно разрешились. Извиняться за то, в чем он не виноват? Классический британец. Отведя глаза, он тут же скрывается в ванной, быстро распахивая дверь, наполняя комнату своим запахом. Господи, он даже пахнет как модель из "Холлистера" — кокосом, деревом и… Это ананас?

Я срочно натягиваю форму. Почему в моей спальне мужчина? Я оглядываюсь на фотографии на стене. Возможно, это парень моей соседки, а не ее брат.

"Извините, я не знала, что здесь кто-то есть", — пыхчу я, пытаясь натянуть свои штаны.

"Ты в порядке?»

Он возвращается, по-прежнему одетый только в полотенце, и мы стоим в неловком молчании, ожидая, что кто-нибудь объяснится, но никто этого не делает. В свою защиту скажу, что я слишком отвлечена, размышляя о том, каково это быть одной из капелек воды, упрямо прилипших к его торсу.

"Простите, — да, определенно британец, — но почему вы в моей комнате?"

"В вашей комнате?"

"Да".

"Я не думала, что у них есть совместные каюты". Хотя я не жалуюсь, если это тот, с кем я буду жить вместе.

"Нет", — поправляет он меня, выглядя так же растерянно, как и я. Его добрые голубые глаза ищут в моих любые явные признаки беды, которых, я уверена, предостаточно.

"Я новенькая", — объясняю я, как будто это не очевидно.

"Я понял".

Он улыбается.

"Это моя каюта".

"Этого не может быть. У меня уже есть сосед по комнате".

"Но это 276, верно?"

Его уверенность ослабевает, что дает мне надежду на то, что я не выгляжу полной тупицей.

Я протягиваю ему документ, выданный мне командой регистрации.

"Должно быть, так и есть — мой ключ сработал".

"Странно. Возможно, произошла путаница".

"Отлично. Пойду поговорю с ними…"

Я смотрю на свои новые часы, отвлекаюсь на то, как мило они смотрятся на моем запястье — я знаю, что они должны быть простого и нейтрального цвета, но я не смогла устоять и купила те, что с радужным блеском, — и тут меня охватывает паника. До начала занятий в учебном центре осталось всего шесть минут, а я планировала потратить как минимум пять из них на то, чтобы заблудиться и найти его. «Позже…»

"Не волнуйся — я сам с ними поговорю", — предлагает он. Это заботливый жест со стороны человека, которому, вероятно, не терпится увидеть меня со спины. Хотя, наверное, он уже это сделал.

К обеду мой внутренний ребенок взывает о том, чтобы пойти вздремнуть. И если я не украду нож и не воткну его в одну из странного вида розеток, которые я вижу повсюду, я не уверена, как мне удастся собрать энергию, необходимую для того, что должно стать напряженным днем.

Помимо наших официальных обязанностей, все члены экипажа должны пройти тщательный инструктаж по действиям в самых разных чрезвычайных ситуациях. Вечером, после того как мы пройдем подготовительные курсы, нам назначат специальных партнеров из наших отделов. Они будут нашими наставниками в течение следующих нескольких недель, пока мы не будем признаны достаточно подготовленными для выполнения всех видов работы на корабле. Именно этого я жду больше всего: разрешение делать свою работу без стоящего надо мной человека, который только и