с некой братской привязанностью, но, черт возьми, как шелковая майка прижалась к ее соскам, когда она только открыла дверь. Между кружевными вырезами ее костюма виднелась впадина декольте.

Что еще раз подтвердило, что я здоровый самец. У любого парня, увидевшего ее сегодня, была бы такая же реакция. Но все же я определенно не испытывал братских чувств, когда в голову приходили мысли о том, чтобы вынуть ее из этих шелковых трусиков. Прочитать ей какой-нибудь непристойный отрывок из книги, чтобы потом провести пальцем по кружеву внизу ее шорт, оставляя легкий доступ для того, чтобы обмакнуть палец в ее влагу и попробовать ее на вкус. Черт, — покачал я головой. Я обещан другой женщине, которая не является Софией.

Не говоря уже о том, что это София. Она такая же милая и невинная, как и все остальные. Она под запретом, и не только потому, что я помолвлен, но и потому, что она — лучшая подруга Миры. Моя сестра убила бы меня, если бы узнала направление моих мыслей. София из респектабельной семьи и когда-нибудь выйдет замуж за кого-то из членов семьи, родит ему детей и станет идеальной женой итальянского мафиози. В этом я не сомневаюсь.

Я принимаю холодный душ в надежде выкинуть Софию и ее образ из головы. Я категорически отказываюсь обхватить рукой свой член, потому что если я это сделаю, то буду думать только о ней. А если я сделаю это один раз, то сделаю это снова.

Но мне отчаянно нужно. Мой член был наполовину твердым с тех пор, как я вернулся в свою комнату, и мои яйца болят. Как только я оказываюсь в постели с погашенным светом, сон не приходит.

Я переворачиваюсь на бок и закрываю глаза, пытаясь заставить свой разум расслабиться и остановить показ слайдов с Софией, одетой в шелка. Если это не помогает, я переворачиваюсь на спину и смотрю в темноту на потолок, удивляясь, как я мог перейти от восприятия Софии как ничтожества к восприятию ее как сексуальной.

Когда я все еще бодрствую, я издаю рык разочарования, потому что ничто не может расслабить меня, кроме как вытирание.

Я отказываюсь поддаться своим основным инстинктам и отрубиться, потому что София пробудила во мне какое-то новое желание.

Но после очередного получаса бессонницы моя рука тянется под одеяло. Поскольку я обычно сплю голым, ничто не мешает мне снять напряжение, сковавшее меня.

Пока я не думаю о Софии, все в порядке. Насколько это трудно? Я мастурбировал сотни раз и ни разу не подумал о ней.

По крайней мере, так я говорю себе, пока мой кулак обхватывает основание моего твердого члена и накачивает его.

Другой рукой я откидываю одеяло и пытаюсь вспомнить свой прошлый опыт общения с женщинами или просмотренное порно. Поначалу это удавалось, и я продолжал накачивать свой член кулаком.

Но тут у меня в голове всплывает образ Софии. Она и эта чертова книга. Она лежит в своей постели, держа книгу одной рукой, а другая рука опускается под пояс ее шелковых шорт.

Я крепче сжимаю свой член и сжимаю его кончик.

Я представляю, как София стонет, поглаживая кончиками пальцев свой набухший клитор, и извивается на кровати, увлеченная чтением. Она доводит себя до исступления, точно зная, что именно ее возбудит, пока не окажется на грани оргазма.

Я сжимаю бедра в кулак и стону, когда ленты спермы бьются о мою грудь. Тяжелый вздох покидает меня, когда образ Софии растворяется в моем сознании, и остается только уверенность в том, что это не последний раз, когда я кончаю с ее именем на губах.

На следующий вечер, по дороге в столовую на ужин, Марсело, Мира и София идут впереди по тропинке. Мне еще не удалось догнать сестру, и я почти не зову ее, потому что она с Софией, и я боюсь, что она увидит в моих глазах то, что я сделал вчера вечером.

С Софией у меня нет общих занятий, так как она младше меня на два года, так что это первый раз, когда я увижу ее после того, как кончил на себя, благодаря ей и своему воображению.

Но я напоминаю себе, что я не какая-нибудь звездно-полосатая простушка, и мне нужно разобраться во всем, что происходит с моей сестрой. — Мирабелла!

Все трое в унисон поворачиваются и ждут меня. Бросив быстрый взгляд на Софию, она отводит глаза на деревья. Она смущена — возможно, из-за книги. Может быть, мне не следовало заставлять ее чувствовать себя так, когда вокруг жара. Я быстро отворачиваюсь от нее, как только ее большие ореховые глаза останавливаются на мне, и перед глазами встает ее образ на кровати с рукой в шортах.

— Что случилось? — спросила Мира.

— Нам нужно поговорить.

Ее глаза сузились от моего тона. Она знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что сейчас получит какую-то нотацию, а все знают, что Мира не очень хорошо относится к дисциплине.

— О чем? — Она скрещивает руки и выпячивает бедро, ее отношение уже усилилось.

Ага. Она знает, что что-то будет.

Марсело защитно обнимает ее за плечи и смотрит мне прямо в глаза. Это не прямая угроза, но это его способ сказать мне, чтобы я действовал осторожно, потому что он вмешается.

А вот хрен ему. Она прежде всего моя сестра.

— Тебе нужно сдерживать свое отношение к Авроре.

При упоминании имени моей невесты София поворачивается и смотрит на окружающий нас пейзаж.

Мира захихикала. — Она просто стерва, Антонио.

Марсело качает головой. Если он и согласен со мной, то никогда не признается в этом, потому что будет стоять на стороне Миры до самой смерти.

— Может, и так, но она будет моей женой. А я когда-нибудь стану главой этой семьи, и по этому праву она заслуживает определенного уважения.

— Она должна дать его взамен, потому что Мира будет моей женой, а я — главой своей семьи, — говорит Марсело.

Я киваю. — Согласен. И я разберусь с ней, когда это будет необходимо.

Моя сестра хмурится. — Она что, прибежала к тебе, притворяясь обиженной? Боже, сколько же в ней дерьма.

Она смотрит на Софию, у которой поджаты губы и взгляд плывет по течению, она сосредоточена на чем угодно, только не на этом разговоре.

— Будь уверена, я точно знаю, кто и что такое Аврора. Но пусть все, что произошло в школе, останется в прошлом. Теперь мы все взрослые люди.

Мира разжала руки и сжала их в кулаки.