— Знаешь, зачем собрались? — спросил тем временем Иджес, устраиваясь на полу рядом с Айзеком и выгребая из кармана сложенные во много раз листки. — Маккензи рассказал?

— Зря он сам не пришёл, — отозвался Айзек, заметно помрачнев. — Такие планы лучше обсуждать при их авторе. Гедимин, он вам вообще… хоть что-то объяснил?

Сармат качнул головой.

— Экстремальная ИЭС. Так он её назвал. Еле вытряс из него, что это для Равнины. Там что, в самом деле бывают перепады в две тысячи градусов?

Айзек наклонил голову.

— Случаются, атомщик, — его взгляд почему-то стал виноватым. — И внезапный дрейф пластов. И расплавленный металл с неба. И электрические бури.

Сарматы снова переглянулись. Иджес ошалело мигнул, Гедимин сузил глаза. «Лучше бы выяснилось, что Маккензи приврал!»

— И часто там такое? — спросил он. Айзек виновато сощурился.

— Чаще, чем хотелось бы. Равнина — не лучшее место для сложных сооружений. Даже у Куэннов там… были трудности.

— Почему Куэнны не построят эту ИЭС, если она там нужна? — спросил Гедимин. — Почему Маккензи в это влез? Тендер, что ли, выиграл? Мало ему было Луны…

Айзек слабо усмехнулся.

— Там есть куэннские постройки. Немного, но есть. Кое-что даже работает. И я… в общем, понимаю, зачем понадобились мы. Хоть какая-то возможность управления и контроля…

Повисла тишина. Гедимин досадливо щурился — похоже, его мозгу предстояло переварить много нового и не слишком лёгкого для восприятия. «Хоть какая-то… что-то работает… М-да.»

— Расскажи про условия, — попросил он, доставая чистый листок. — Где планируют строить? Что там с геологией, с климатом? Там вообще кто-нибудь живёт? Хотя бы бактерии?

Айзек снова усмехнулся. Смотрел он при этом мимо Гедимина — и, похоже, что-то там видел, кроме глухой стены.

— Я попросил их выбрать базальтовый пласт. Там нет материков… нормальных материков. Там всё вперемешку. Но они обещали поискать. Самое стабильное место… видимо, в сфене земли. Или камня.

Гедимин мигнул.

— В сфере земли?

— Сфене, — поправил его Айзек, чётко выделив последний слог. — Сфен. Так это называется. Сфен Земли наиболее стабилен. Если пласт уползёт, то, по крайней мере, целиком.

— Угу, это важно, — пробормотал Гедимин, разглядывая пустой листок. Его удивляло только то, что голова до сих пор не гудит — обычная реакция на бред сегодня запаздывала. «Ладно, что там дальше?»

— А климат? Можно выбрать место, где перепады поменьше? Какой-нибудь местный экватор? — Гедимин вспомнил основы климатологии и помянул про себя спаривание «макак». «Эту их Равнину даже планетой не назовёшь. Где там искать экватор? И… откуда там вообще… хоть что-то⁈»

Айзек разглядывал пол.

— Атомщик, я знаю, что тяжело. Если бы вы там побывали… хотя — легче не стало бы. Просто запомни. Или запиши. Я рассказываю, как есть. Сфен Земли… в общем, там… стабильно. Без совсем уж… катаклизмов. Но будет всякое. И минус сто, и металл с неба.

— Ясно, — Гедимин, уже не тратя сил на удивление, сделал пометки. — Давай тогда подробно. Все эти… явления — хоть как-то предсказуемы? Разнесены по сезонам?

Айзек немного приободрился, даже на секунду поднял взгляд, но вид у него был какой-то раздавленный.

— Да… в общем-то да. Два больших сезона… — он произнёс набор звуков, слившихся в одно сочетание — какое-то шипение пополам с цоканьем. Гедимин мигнул.

— Хорошо ты освоил местный язык, — вполголоса заметил Иджес. — А по-нашему?

Айзек вздохнул.

— Это сложно. Один восходит, другой нисходит, — он изобразил жестами плавный подъём и спуск. — На Восхождении много огня… по-местному — огня. То, что связано с выделением энергии. Огненные бури, ливни расплава, смещение пластов, камнепады… семь месяцев восхождения, потом идёт спад. Ураганы, наводнения, кислотные дожди… морозы и затмения. Ещё семь месяцев — и снова восхождение. Для тех, кто выжил…

Иджес едва заметно вздрогнул.

— Плюс две тысячи летом и минус сто зимой? — уточнил Гедимин, прислушиваясь к так и не загудевшей голове. Отсутствие реакции означало, скорее всего, одно — мозгу было тяжело, но поступал в него не бред. «Паршивая планетка. Ну ладно, работаем с тем, что есть. Это даже… любопытно.»

— Не каждый день, но… бывает и так, — кивнул Айзек. — Так-то там вполне терпимо. Воздух нормальный… ну, обычно и в обитаемых местах. Можно даже без респиратора, вот так…

Он указал на свой тонкий комбинезон. Гедимин мигнул.

— То есть — там могла бы жить макака? Ну, если бы в дни катаклизмов ей было, где спрятаться?

— Да, сколько угодно, — покивал Айзек. — И живут. Бронны, Скогны, Хоны… Любой филк приспособленнее их всех. То есть… там можно построиться, в принципе. Было бы нельзя, я бы отговорил Маккензи. Но…

Он развёл руками.

— Будут трудности.

— Там ведь ещё флора и фауна… — Иджес задумчиво сощурился. — Дерево, например, не может спрятаться. И сбежать не может. А тут огненный шквал… Айзек, как они там выживают? Все, кроме этих ваших радиофагов?

— Они не «наши», — Айзек беспокойно зашевелился. — Там много жизни. Тоже… временами проблема. Они обычно чуют, когда погода сменится. Одни убегают, другие закапываются. Те, кто не может бегать, — очень прочные. А кто-то живёт от ливня до ливня…

— Что с разумными? — спросил Гедимин; это волновало его больше всего — слова о малой приспособленности аборигенов давали слабую надежду. — Кочуют или закапываются? У них, наверное, есть метеорологи?

Айзек закивал.

— Да, нас каждый раз предупреждали. Ни одной ошибки… Разумные — по-всякому. Есть кочевники. Есть укреплённые города. В скалах или деревьях. Если сделать для станции композитную броню…

Иджес хлопнул ладонью по колену.

— Сделаем. Наши корабли и не такое выдерживали. Минус сто — подумаешь, невидаль… Только броню надо делать потолще. Гедимин