«На базе проверю,» — Гедимин ссыпал камешки в «карман» скафандра и взвалил на себя массивный звуковой генератор. В темноте коридора уже мелькали жёлтые пятна фонарей — сарматы выбирались к подъёмникам.

— Надо бы и основное гнездовье вычистить, — раздался в наушниках чей-то голос. — Опять полезут в забои…

— Сам вычищай две тысячи тварей, — угрюмо ответил ему Вепуат. — Тут ядерной бомбы не хватит…

«На чём они, всё-таки, расплодились в „пустой“ шахте?» — Гедимин озадаченно хмыкнул в респиратор. «Что-то не то Маккензи плёл про иссякшие жилы…»

…Гедимин взял камешек из поддона, бессмысленно покатал по ладони и снова сомкнул на нём «щупы» анализатора. На вид ничего особенного в обломке не было — тёмная, почти чёрная порода с поблескивающими вкраплениями слюды. «Только это не слюда,» — Гедимин ковырнул тонким щупом светлое пятнышко, и на ладонь упало несколько песчинок. «Слои изнутри рвёт кристаллами сингита. Замещение алюминия…»

Он высыпал руду в контейнер для радиоактивного сырья и окунул ладони в тёмно-красный вязкий раствор. «Замещение алюминия… раньше такого не было,» — мысли так и крутились вокруг бесцветных крупинок, неразличимых без микросканера, но очень даже заметных дозиметру. «Новый процесс… Интересно, геологи Маккензи его зафиксировали? Глаза и приборы у них есть, должны были заметить. А вот к чему он… Надо бы посмотреть карту рудных тел — только кто её мне покажет⁈»

01 июня 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«И никаких новостей от Маккензи,» — Гедимин, досадливо щурясь, выключил передатчик, сделал ещё пару шагов по тонкому надломанному гребню стены и, подтянувшись, перемахнул на верхнюю площадку. Отсюда в просветы между кривыми балками просматривался штаб — и чей-то силуэт в чёрной броне, скучающий у входа. Ликвидатор смотрел в сторону Гедимина, подняв руку в одобрительном жесте. Сармат еле слышно хмыкнул и скатился по наклонной стене на нижний ярус. Оттуда выбираться пришлось ползком — препятствия нарочно расставили так, чтобы даже филку на четвереньках было тесно. Наружу Гедимин выполз уже далеко от штаба, в переулок, за которым начинался ровный строй бараков. Если правильно встать, в просветы между крышами можно было разглядеть мачты энергопередачи. В тёмное время года они просматривались лучше — красные огни, зависшие над строениями гетто…

Охранники на проходной сделали вид, что ничего не замечают. Гедимин уже не удивлялся — к нему давно не цеплялись, верно, Гварза дал такое указание… во время очередного приступа «миролюбия» или после нареканий от «Тория» — Гедимин не выяснял. Так или иначе, на станцию его пускали — и он без помех добирался до технологических ходов в недрах энергоблока и заходил в машинный зал, не тревожа сигнализацию.

Тепло накатывало волнами — будто горячий ветер касался кожи, дуя одновременно с двух сторон, — Гедимин проходил между накопительными сборками, стараясь не попасть под сфокусированный луч. Уплотнённые до видимости, ярко светящиеся потоки упирались в кольца накопителя, и казалось, что рука, положенная сверху, не провалится, а обопрётся на луч. Звуковой сигнал дозиметра был отключен, из тревожных огней горел самый тусклый, — прибор был настроен на другую интенсивность излучения, здесь, по меркам Гедимина, было безопасно.

Коридоры оттока можно было открывать — ничего опасного, как сармат уже знал, в этом не было, рассеянное, не собранное линзой излучение «упиралось» в сборку так же, как сфокусированный луч, и распределялось между кольцами накопителя. Но Гедимин по привычке протискивался под приподнятыми пластинами, цепляясь пальцами за выступы в полу, и внутри, уже опустив перегородку до упора, не сразу поднимался на ноги.

Тонкие сияющие «колонны» твэлов практически нависали над ним; отсюда просматривался каждый стержень, и Гедимин разглядывал их, пытаясь уловить изменения спектра. С первой попытки «частичного глушения» сармат провёл ещё три, уже без нежелательных свидетелей и отсидок в карцере; выходило, что видимого вреда от них нет — и «приходит в себя» реактор куда быстрее, чем после сброса аварийных стержней или, тем более, распыления ипрона. Что делает такое распыление с активной зоной, Гедимин вообще старался не думать — даже сейчас, когда мог протянуть руку и потрогать хоть распылитель, хоть твэл…

«Может, есть какой-то долговременный эффект,» — думал сармат, выискивая среди стержней те, что подверглись «глушащему» облучению в прошлый раз, — «но пока ничего не видно. Совершенно безвредная штука — и чем она Гварзе не понравилась⁈»

Пластины с висков он убирал ещё на подходах к энергостанции; тепло, то ровное, то пульсирующее, ощущалось далеко за проходной, в машинном зале оно переходило в жар, но привычные волокнистые «щупальца» прилипали к коже только в активной зоне реактора — и очень редко в коридоре оттока. Связано это было с физическими размерами или с границей территории «хранителя», Гедимин не знал — но отмечал это явление раз за разом, как очередной «квант» информации. Её вообще было немного.

— К тебе заходит кто-нибудь, когда меня нет? — спросил он, глядя на светящиеся колонны. — Гварза?

Волокна раскалились, заставив сармата стиснуть зубы от боли — и моментально остыли, «отодвинувшись» от кожи, «повиснув» на самых кончиках, как будто существо уловило реакцию и само испугалось. «А ведь распознаёт,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Не слова, так образы. Не первый раз уже такая вспышка…»

— Что он тебе сделал? — спросил он, слабо рассчитывая на внятный ответ. — Я ставлю опыты, наверное, это бывает неприятно — но на меня ты не кидаешься…

Волокна дрожали, переплетаясь, переползали с места на место от затылка к нижним рёбрам, но никакую информацию из их перемещений выловить не удавалось.

— Ты знаешь других… таких, как ты? — Гедимин попытался представить «хранителя», оплетающего реактор. — На других станциях? Ты общаешься с ними?

Поняло существо что-то из этих вопросов, пыталось ли оно на них ответить, — так и осталось невыясненным. Волокна шевелились, иногда замирая, потом остановились и «отклеились», и Гедимин не чувствовал ничего, кроме тепла. Он осторожно тронул пальцем ближайшие твэлы, покосился на часы — пора было выбираться.

«Странное дело,» — думал он, снова протискиваясь под тёмно-синими плитами реакторного накопителя. «Здесь так… безопасно. И спокойно. А ведь сними броню — и сдохнешь на месте. Видимо, „сигма“ совсем выжгла мозги.»