тысячи лет, вздымались более чем на сто метров над землей. Эти уникальные зеленые исполины источали нежнейший хвойный аромат на много километров вокруг. Если какой-то шпион вдруг захотел бы сделать подробную аэросъемку Рощи с высоты, то он бы просто ничего не увидел, кроме густейшего зеленого моря листвы. Эта естественная изоляция от посторонних глаз с высоты была еще одним важным достоинством резиденции.

По территории Рощи лимузин двигался медленно и осторожно: однополосное шоссе стало еще более узким, асфальт то и дело перемежался с гравием, а сама дорога, скорее напоминавшая теперь тропу для велосипедистов, прихотливой змейкой извивалась в промежутках между группами секвой — так, чтобы природное богатство резиденции оставалось нетронутым.

Сразу после въезда висел необычный дорожный знак — широкая деревянная стрелка, указывающая направление. Странным в ней было то, что посередине стрелки было изображение человеческого черепа с пустыми глазницами и дьявольскими рожками. Алекс сразу вспомнил, что в его родном Йельском университете существовало элитное, полутайное «Братство черепа и костей», хотя сам он в нем не состоял и даже точно не знал, чем оно занимается. Изображение было очень похоже на эмблему того общества. Следующее, что Алекс разглядел по пути, — нечто вроде старомодной театральной афиши с надписью «Метаморфозы».

— Древнеримская комедия. Ее будут ставить здесь через неделю. Меня, как бывшего актера, просили быть ее постановщиком, но я отказался — хочу хоть в отпуске ни за что не отвечать и ничем не командовать. Кстати, мой друг, хотите попробовать себя на сцене? В этой пьесе много ролей, а так как клуб мужской, то можно взять себе, например, роль женщины. Это будет очень весело. Кроме того, это возвращение к самим истокам театра, ведь в Древней Греции на сцене тоже играли только мужчины. Не робейте, здесь вас никто ни за что не осудит.

Больше ничего особенного на территории парка, кажется, не было. Названия некоторых аллей отдавали детской простотой (например, «Тропа счастья»), Алекс рассмотрел несколько площадок для паркинга, частично заполненных автомобилями, указатели на кампусы и даже простенький деревенский магазин с продуктами и летней одеждой. Никакой роскоши, скорее, наоборот — подчеркнутый аскетизм, даже немного странный для главного места отдыха высшей элиты. Алекс был даже слегка разочарован, но, естественно, не подал вида.

Солнце все еще стояло высоко, но дневная жара уже спала. Листья секвой наполняли воздух приятной предвечерней влажностью, расслабляя все органы человеческих чувств и одновременно создавая волшебную атмосферу предвкушения чего-то необыкновенного.

Кроме узкой центральной дороги, остальные дорожки парка были пешеходными. Некоторые из них уходили довольно круто вверх, зрительно теряясь в зеленых зарослях. Лимузин притормозил у одной из таких аллей.

— Мой друг, здесь наши пути расходятся. Мой домик находится в секции Мандалай — это что-то вроде Дирекции клуба. Мой домик — по соседству с коттеджем, принадлежащим Рокфеллерам. Там будет жить Нельсон, глава семейного бизнеса, мой старый друг. Президента ждем завтра к полудню. К сожалению, он пропустит вечернее представление. Но он, честно говоря, не большой поклонник этого шоу. Я постараюсь представить вас Ричарду Никсону на днях, когда мы будем обсуждать вопросы государственных финансов. Да, в этот раз придется нарушить кодекс Клуба и обсудить их здесь — ситуация требует. Кто-нибудь из персонала покажет вам дорогу к вашей комнате. До встречи, Алекс.

Путь пешком до кампуса занял четверть часа. Собственно, это были не палатки, как у диких туристов, а приличные деревянные домики, некоторые — двухэтажные, с длинными панорамными балконами. Сходство с жизнью бойскаутов создавали разве что спартанские условия и стесненность: каждый домик были разделен на несколько крошечных комнат, без туалета и душа. Правда, был и небольшой, уютный общий зал, в котором стояли мягкие кресла, столики для еды, полки для книг, камин. Здесь отдыхающие наслаждались дорогими сигарами и коньяком, без журналистов и прочих посторонних ушей обсуждая накипевшие вопросы. В каждом кампусе, или секции (всего их в Роще было ровно десять), было также собственное небольшое кафе, место для барбекю и просто зеленые лужайки для отдыха. На ужин участники, как правило, собирались в центральной части Рощи, где можно вдоволь пообщаться с коллегами из других кампусов.

Алекс решил прогуляться, и первое, что он увидел, были два солидных джентльмена, мирно беседовавших, стоя между деревьями со спущенными брюками. Видимо, они только что справили небольшую нужду. Увидев Алекса, один из них приветливо махнул ему рукой:

— Не стесняйся. Здесь это называется Приветствием. Ты, наверно, тоже перетерпел в дороге, сейчас можно расслабиться. Знакомиться с соседями в первый день в Роще в такой обстановке считается хорошим тоном. Кого нам здесь стыдиться?

Они обменялись визитками. На карточках, выпущенных специально для Клуба, значились только имена его членов, без должностей. Оба новых знакомых Алекса были мужчинами лет 45–50, один крупный банкир из Чикаго, другой — заместитель губернатора штата Нью-Мексико по социальным вопросам, и оба они явно были в Роще не новичками.

В своей комнате Алекс обнаружил большой запечатанный пакет. Помимо мелочей вроде памятки постояльцу и мелкой, почти неразборчивой карты Богемской рощи (с пометками «лично», «строго конфиденциально») в пакете был странный наряд — длинная черная мантия до пола, с широкими рукавами и белым капюшоном, напоминающая рясу средневекового монаха. В памятке говорилось, что эту одежду требуется надеть на вечернюю церемонию открытия сезона. Алекс примерил одежду. Она оказалась вполне ему по размеру, но свое отражение в зеркале он почти не узнал: ему показалось, что на него смотрит другой, практически незнакомый человек.

В холле у небольшого камина стоял невысокий лысоватый мужчина, похожий на федерального судью. Он нетерпеливо теребил в руках пакет с чем-то вроде гербария из зеленых листьев. Увидев озадаченный взгляд Алекса, он только ухмыльнулся:

— Не-ет. Конечно, это не «трава». Хотя курить ее в Роще никто не запрещает, но это даже как-то не солидно. Мы уже давно не студенты. Это такое тонизирующее растение. Вся Восточная Африка и Аравия употребляют его каждый день, жуя после обеда. Снимает усталость и боль, придает энергии. Попробуйте. Сегодня нам всем придется весь вечер стоять на ногах, так что — пригодится.

Алекс взял горсть листьев в рот, с отвращением ощутил их горечь и почти сразу выплюнул. Через несколько минут ощутил легкое, но неприятное головокружение, которое, к счастью, быстро прошло.

Солнце начало клониться к горизонту, но было еще светло. Из домиков кампуса стекались люди, одетые в черные рясы. Алексу показалось, что все они и он в том числе собираются в какой-то Крестовый поход. Некоторые держали в руках самодельные, пока не зажженные факелы. Самым