имел, сколько прошло времени — ему казалось, что целая вечность, а допрос происходил в какой-то прошлой жизни. От его руки тянулась трубка к капельнице, он ощущал сильную слабость, но в остальном, кажется, его дела были не так уж плохи. Ему сильно хотелось есть: желудок казался совсем пустым. Он позвал кого-нибудь из персонала клиники, но никто не откликнулся. Прошло еще минут двадцать, за окном светило яркое утреннее солнце, и его желание понять, где он находится и что произошло, а также голод стали нестерпимыми. Джек встал с кровати, взял в свободную руку стойку с капельницей, так как отсоединять ее от вены самому было опасно, и прямо с ней вышел в коридор. В этот момент высокая привлекательная медсестра как раз несла ему на подносе завтрак — некрепкий чай с молоком и пару булочек с клубничным джемом. При виде Джека с капельницей в руке она вскрикнула от удивления, попросила его немедленно вернуться в кровать, после чего отсоединила трубку и пожелала ему приятного аппетита. На вопрос, что произошло, лишь пожала плечами и быстро удалилась.

Еще через час пришел Вернер. Первым делом он протянул Джеку оставленный им смартфон, а затем искренне улыбнулся, увидев, что его клиент не только полностью цел, но и находится в неплохом расположении духа после завтрака.

— Не волнуйтесь, я уже успел сообщить вашим друзьям в Бостоне, что все в порядке.

— Так что же произошло?

— Вас не было довольно долго, и ко второй половине дня я начал серьезно тревожиться. Когда я вернулся в офис, в Америке уже начался рабочий день, и я попросил коллег-юристов проверить имена агентов, которые вас вызвали. Собственно, я просто хотел уточнить, из какого они подразделения, — от этого в том числе зависел план моих действий. Но ответ мне пришел более интересный: оказывается, что сотрудники с такими именами в базе ФБР вообще не числятся.

— То есть это были мошенники?

— Вряд ли. Иначе как бы они организовали допрос прямо в Главном полицейском управлении Цюриха. Поверьте, для этого нужно иметь не только подлинные бумаги, но и прикрытие на самом верху. Думаю, что они действительно представляют какие-то спецслужбы, но не ФБР, либо имеют в нем особо засекреченный статус. На самом деле эта история, возможно, самая странная за всю мою практику, хотя я столько всего повидал, занимаясь самыми щепетильными делами сильных мира сего.

— Как я оказался здесь, в больнице?

— Честно говоря, не знаю. Когда я повторно обратился в полицейский участок вечером, мне сказали, что вы у них были, почувствовали себя плохо и они вызвали для вас «Скорую помощь». Вы оказались здесь, в клинике, согласно ее записи, в бессознательном состоянии около часа ночи, что в полиции мне никак не прокомментировали. Также они ничего не сказали о том, где сейчас находятся эти двое якобы агентов ФБР. Игнорируя мои вопросы, они явно нарушают закон, что для Швейцарии — огромная редкость. Я мог бы в два счета привести начальника полиции в суд и потребовать полного отчета. Но они молчат — значит, риск повестки в суд их совершенно не пугает.

— Да, черт возьми, что происходит? Эти двое меня допрашивали, потом пытали, а теперь это нельзя даже доказать? Вернер, что мне сейчас нужно сделать?

— Бежать со всех ног. Чем скорее, тем лучше. О том, как это сделать, я с помощью моих коллег, а также ваших друзей в Бостоне уже позаботился.

Вернер протянул пакет с новой одеждой.

— Переодевайтесь. Мы уходим отсюда прямо сейчас.

Глава 13

Доллар, золото, чёрное золото и Молок

Частная резиденция «Богемская роща», Калифорния, США, 10 июля 1971 года

— Вам понравится. Очень понравится. Главное — просто отдыхайте и не воспринимайте ничего всерьез. Все это — просто игра, развлечение солидных джентльменов, которым хочется хоть где-то немного подурачиться, а главное, отдохнуть от своих скучных душных офисов, стопок бумаг и сварливых жен. Считайте, что вам снова пятнадцать лет и вы — просто бойскаут, живущий в палатке в лагере на природе.

Алекс Джонс кивнул. Он лишь недавно вошел в ближний круг доверенных людей губернатора Калифорнии. Ему еще не было сорока, он происходил из уважаемой семьи с англо-шотландскими корнями — его дед был деканом факультета права в английском Кембридже, а сам Алекс вырос в Америке и закончил Йель, став финансистом. Он работал в банках на Уолл-стрит, обретя уже к тридцати годам солидное состояние, а затем принял предложение перейти на госслужбу, чтобы стать главным казначеем правительства штата Калифорния. Учитывая, что на «Золотой штат» приходилась одна десятая всех денег государства, Алекс переехал в новый офис в Сакраменто с радостью, понимая, что это — шанс всей его жизни поучаствовать в по-настоящему большой игре. Его прямым боссом был сам губернатор штата, который отлично разбирался во всех политических нюансах (или, возможно, блистательно делал вид, что разбирался), но только не в финансовых вопросах. Бюджет штата из года в год приходилось сводить с большим дефицитом: чтобы покрыть убытки, штат выпускал все новые миллиардные облигации под гарантии крупнейших банков. С этим была связана постоянная головная боль чиновников штата, и только губернатора дефицит, казалось, почти не волновал. Алексу приходилось справляться со всем самому — и теперь его босс, довольный его работой и знающий о его амбициях, решил поощрить его, впервые представив в члены самого элитного клуба, куда и не мечтали попасть многие президенты крупнейших корпораций. Это было что-то вроде «тайного братства» высшей политической и финансовой элиты Америки. Сам губернатор состоял в этом клубе уже десять лет и был одним из самых уважаемых его участников.

— Да, и еще, мой друг. Ведите себя спокойно, что бы ни происходило. Например, может случиться, что вам приспичит и вы посреди ночи выберетесь на воздух, чтобы оросить какое-нибудь из этих восхитительных красных деревьев. Возможно, что в этот момент вы случайно столкнетесь с президентом США, занятым ровно тем же самым. Не смущайте его и не смущайтесь сами. Это настоящий мужской клуб, и здесь нет никаких условностей.

Алекс, сидевший на заднем черном кожаном сиденье лимузина рядом с боссом, взглянул на него с восхищением. Губернатору Калифорнии недавно исполнилось шестьдесят — почти преклонный возраст, но каким же стройным, моложавым, мужественным и энергичным был этот человек! Он ни на секунду ни в какой ситуации не терял абсолютной уверенности в себе, в его всегда идеально уложенной прическе до сих пор почти не было седины, а неотразимый взгляд и фирменная белозубая