приезжал туда с родителями — тоже под Новый год, 31 декабря, когда сказочные башни-близнецы светились в честь праздника как два огромных бенгальских огня). Но этот недавно построенный почти километровый «монстр» Дубая по высоте был почти как те нью-йоркские близнецы, но только поставленные друг на друга. С большого расстояния из-за своей непомерной высоты Бурдж Калифа казалась тоненькой иголкой, хотя на самом деле ее фундамент был огромным по диаметру, и все дело было лишь в зрительных пропорциях. У подножия башни били ввысь огромные фонтаны, вокруг которых после заката собирались толпы людей.

Джек специально не бронировал отель, зная, что их выбор там широк как ни в каком другом городе мира. Джек хотел, чтобы гостиницу выбрала Дайана: у его любимой был безупречный вкус, на который всегда можно было положиться. Он лишь заказал столик для ужина в самом знаменитом отеле Азии «Бурдж-аль-Араб», известном как гостиница-парус, расположенном на берегу, вернее, даже на островке, омываемом теплыми водами Персидского залива. «Бурдж-аль-Араб» часто называли единственной в мире гостиницей с семью звездами: хотя это было и не так (звезд не бывает больше пяти), но такое представление соответствовало уровню ее роскоши. Снаружи гостиница-парус, еще и ярко светившаяся вечером разными оттенками голубого цвета, была и вправду великолепна: ничуть не хуже, чем на многочисленных фотографиях. Джек был уверен, что они остановятся здесь, и мысленно был готов выделить для этого весьма немалый бюджет. Однако в ту минуту, когда они вошли внутрь этого золотого арабского шатра, он понял, что Дайана вряд ли выберет его. Интерьер гостиницы был при всем его немыслимом богатстве и роскоши безвкусен: все было слишком ярким, кричащим и аляповатым, начиная от толстых ковров на полу рецепции ядовитого красно-желтого цвета и заканчивая оформлением лифтов — настолько щедро позолоченных, что казалось, будто их стены полностью обшиты золотом высшей пробы. Это производило почти такое же впечатление, что и холлы казино Лас-Вегаса, поражая объемом потраченных на оформление средств, но не имея никакого отношения к искусству высокого дизайна. Впрочем, сам ужин нисколько не разочаровал: выбор морепродуктов оказался столь богат и разнообразен, что ему могли бы позавидовать даже лучшие прибрежные рестораны Бостона, при этом цены в меню, как ни странно, оказались умеренными. Почти всю прибыль ресторан отеля-паруса делал на заказе постояльцами коллекционных вин, цены которых начинались от полутора тысяч евро за бутылку, но далеко не все гости заведения их заказывали. Здесь было очень спокойно и уютно: помещение ресторана освещали лишь свечи, поэтому в нем царил романтичный красноватый полумрак. Дайана выбрала угловой столик у прозрачной стены, за которой были видны только темные вечерние воды залива, а вдали можно было рассмотреть множество огоньков стоящих на рейде кораблей. Дайана, обожавшая морепродукты, уплетала уже второго лобстера, запивая его свежим апельсиновым соком. Джек любовался ее яркими, глубокими темно-карими глазами, в которых плясали маленькие отблески пламени свечей. Хотелось сказать ей что-то важное, может быть, даже самое важное в жизни. Но то самое предощущение будущего почему-то всеми силами сдерживало его. Ближайший год будет сложным, сначала надо пережить его, а уже потом думать о семье и детях.

— Хочешь, забронируем номер здесь?

Дайана улыбнулась и как будто что-то начала подсчитывать в уме:

— Сколько это будет стоить?

— На три дня — думаю, что-то около восьми тысяч долларов. Дорого, но я специально откладывал деньги для нашей новогодней поездки. Хотел сделать нам обоим приятное.

— А если мы поселимся в обычном отеле, те же три дня будут стоить долларов пятьсот? На семь с половиной тысяч меньше?

— Да, наверное.

— Спасибо, милый. Здесь красиво. Но только когда смотришь из окна. У меня есть идея получше.

Дайана взяла смартфон Джека, на котором в этот момент был открыт доступ к его банковскому счету.

— Я тебе это никогда не рассказывала. Три года назад я была в Индии с родителями. Мы побывали тогда в хосписе в Дели, видели детей, которые борются с раком. Многие из них были обречены, хотя, конечно, и не подозревали об этом. Такие милые, трогательные, даже без волос. Смеются, бегают по коридорам, играют во что-то. Все время, которые мы были там, меня просто душили слезы. Потом я узнала о фонде, который помогает таким раковым детским хосписам во всем мире, особенно в бедных странах, и стала тайком переводить туда половину денег, которые отец посылал мне каждый месяц на жизнь в университете. Пожалуйста, любимый, сделай мне настоящий, самый лучший на свете рождественский подарок! Ну его к черту, этот Парус, давай поселимся в каком угодно отеле, а половину от сэкономленных тысяч прямо сейчас переведем в этот фонд, на благотворительность.

— Хорошо.

Дайана набрала номер какого-то счета и сделала перевод. Через пару минут по скайпу раздался звонок. Сотрудница фонда поблагодарила за крупное пожертвование, рассказав заодно о том, как прибавилось у них работы после того, как в страны Южной Европы хлынул поток беженцев из Сирии.

После ужина они гуляли вдоль берега залива, и Джек чувствовал, что Дайана именно в этот момент ждала, всем сердцем надеялась услышать предложение руки и сердца.

Через пару дней они съездили в Абу-Даби. Столица Эмиратов начала преображаться, обрастая районами современных небоскребов, намного позже, чем Дубай. Однако теперь ее власти наверстывали упущенное с необыкновенной скоростью. Сравнительно недавно здесь была построена мечеть шейха Зайда, эмира города и всей страны. Эта мечеть стала одним из новых архитектурных чудес мира — почти что современным Тадж-Махалом. Огромная, целиком из белого мрамора, внутри ее полы были устланы самыми роскошными и изысканными в мире восточными коврами, сотканными вручную. Ее потолки — украшены люстрами, сгибающимися от тяжести тысяч драгоценных камней. Это было настоящее чудо. Дайана, как и все женщины, для входа в мечеть надела длинный черный хиджаб. Как ни странно, это почти полностью закрытое одеяние, столь непривычное для западной женщины, только подчеркнуло ее красоту: талию, гибкий стан, а ее темные испанские глаза сверкали ярче всех драгоценностей этой мечети. Джек сфотографировал Дайану, сидящую на шикарном ковре изумрудного цвета, в котором ноги утопали по щиколотку: это ее фото потом долго стояло на заставке ее страниц в социальных сетях, набрав там тысячи «лайков» и сотни восхищенных комментариев.

В другом популярнейшем месте Абу-Даби — трассе «Формулы-1» — Джек арендовал на несколько часов спортивный Porshe 911 Turbo S, который по гоночным качествам превосходил все модели «Феррари» и «Ламборгини». Когда-то, в совсем уж раннем детстве, Джек мечтал стать автогонщиком, по утрам в воскресенье смотрел трансляции формульных автогонок из Европы. Хотя