ученые.

— Ты их тренируешь, что ли?

— Всякое бывает… Еще один! К вам спешил, да меня заметил. Не уйдешь, голубчик! Ишь ты, не хочется! Ясно, ясно, кому из воды на воздух охота!..

— Спишь долго, рыбачок, — заметил захватчик.

— Случайно. А то бы вам мое гнездо не досталось!

— Слушай, да переходи сюда. Тут мы и вдвоем уместимся. Давай. Здесь здорово, право!

— Может, вам неудобно будет…

— Чего там неудобно! В чужую квартиру залез, так об удобствах не думай. Валяй! Да я тебе помогу сейчас.

Через минуту Аркадий уже сидел на своем привычном месте. Улыбался. Захватчик оказался благородным человеком!

«Не все хамы! — с благодарностью думал Аркадий. — С таким и поговорить, приятно».

— Вы первый раз, наверное, — начал он. — Не видел я вас…

— Да нет, бывал. Но не часто: некогда все.

— Вы, я вижу, начальник какой-то.

— Это почему же? — заинтересовался сосед.

— Не похожи на рабочего. Фигура не та… и вообще.

— Да-а, — вздохнул сосед, — животик. Есть такое дело. Растет, спасу нет! Что ни делаю — растет, проклятый!

— Кабинетная жизнь, — понимающе сказал Аркадий. — На свежий воздух чаще выходите, это полезно.

— Некогда, некогда все, рыбачок! Работа, заботы, неприятности разные… Незавидная жизнь у начальства, прямо тебе скажу!

— Ну, это вы бросьте, — не поверил Аркадий.

— Может, придется, тогда узнаешь.

— Нет, мне не придется. Меня не поставят. Вы, наверное, заведующий какой-нибудь конторой или, может, директор… Куда мне! Директора из меня не выйдет. — Аркадий вздохнул и добавил: — Вы говорите: неприятности… Они у всех есть. Вот и у меня…

— А что такое?

— Из комсомола лечу.

— Не может быть! — воскликнул сосед и посмотрел на Аркадия без прежней своей добродушно-шутливой усмешки.

Только сейчас Аркадий заметил, что он старше, чем казалось раньше. В серых живых и молодых глазах его, в самой глубине зрачков таилась застарелая усталость, около рта и на переносице лежали морщинки, появившиеся не от улыбок и не от мечтательных раздумий, — скорее всего причиной их были долгие и тяжелые думы.

— Не может быть, — тише повторил этот человек. — За что же?

«Рассказать, что ли?» — подумал Аркадий и, снова встретив глубоко заинтересованный, серьезный и тревожный взгляд, решил: «Такому — можно: расскажу!»

— Знаете Кисиля? — начал он.

— Как будто…

— Так вот я ему разок по шее отвесил, а он и с копыт долой. Чудак!

— Действительно, чудак. Только говори по-русски. Слово даю, я иностранных языков не разбираю.

— Прошу прощения, уличный жаргон. Я больше не буду. — Он помолчал. — Дело было такое…

— Рассказывай, рассказывай.

И Аркадий рассказал все — от начала и до конца: и о том, как Кисиль приставал к Жене Румянцевой, и как он оскорбил его, Аркадия, и как собралась толпа…

— Нет мне удачи! — вздохнул в заключение Аркадий. — Вот так же летом… Стоял на мосту, женщина тонула, я прыгнул… А что получилось? Ничего хорошего не получилось. Я хочу, как лучше, а выходит один срам.

— Ага-а! — вдруг торжествующе протянул сосед. — Так вот где привелось мне с тобой встретиться, Аркадий Юков!

— Клюет! — крикнул Аркадий, не успев удивиться.

— Действительно, клюет. И боюсь, что последний. По-моему, все подводные жители внимательно слушают нашу беседу, им уже не до клева. А беседа интересная, черт возьми! Так, что ли, Аркадий?

Глаза соседа весело искрились. Теперь он снова выглядел моложе.

— Ладно, откуда же вы меня знаете? — спросил Аркадий и тотчас же сообразил. — А-а, газета, наверное. Милиционер товарищ Фунтиков! Всю жизнь буду помнить, прославили тоже!..

— Правильно сделали, по-моему.

Аркадий невнятно пробормотал что-то: разговор на эту тему ему не нравился.

Сосед его между тем продолжал:

— Прими к сведению, что спасенная тобою особа обегала, кажется, полгорода в поисках спасителя. Заметка в газете помогла ей напасть на твой след. Она с трудом разыскала твой дом, но не застала там никого.

— Откуда вы это знаете?

— Откуда? — сосед улыбнулся, с таинственным видом покачал головой и подмигнул Аркадию. — А она живет рядом. В соседней квартире. Я ее вот с таких лет, — он показал рукой, — вот с этих пор знаю.

— Ясно. Так, значит, приходила? — с легким сарказмом спросил Аркадий. — Искала? Скажите ей, что она дура! — Тут Аркадий спохватился и взял ноткой ниже: — Не в смысле ума, потому что я не знаю… и не имею права… а в смысле вообще.

— Понятно, понятно, — поощрительно заметил сосед.

— Я все равно дал бы ей от ворот поворот, так что хорошо, если не застала. Может, она еще раз вздумает прийти? Посоветуйте, пусть не ходит.

— Не придет. Она уехала в Москву, до следующего лета не появится. А вот я, пожалуй, появлюсь, — сказал сосед. — Приду, послушаю.

— Это… куда же? — осведомился Аркадий.

— На собрание к вам. В понедельник, говоришь? То есть завтра?

— Так вас же не пустят! — весело воскликнул Аркадий. — У нас закрытое! Разбор персональных дел ведется на закрытых собраниях.

— Но я коммунист. С восемнадцатого года в партии.

Аркадий уважительно посмотрел на него.

— Может, для меня сделают исключение?

— Сделают! — уверенно сказал Аркадий. — Пойдете к директору, он вам разрешит. Только… — Аркадий потускнел, помолчал минутку. — Только зачем?

Он зачерпнул ладонью воды, внимательно рассматривая, поднес к глазам, выплеснул.

— Критиковать будут, говорить разные вещи… а потом еще и исключат. Чего интересного?

— А я послушаю, мне интересно, — заявил сосед. — По моим расчетам… ну, насколько я понимаю в этом деле, — а я, между прочим, сталкивался с такими делами, — так, по-моему, не исключат тебя. Выговорок — это другое дело…

— Исключат, — не дослушал его Аркадий. — У нас народ принципиальный и твердый, особенно этот Ваня Лаврентьев. Мы его Робеспьером зовем.

— Ну, Робеспьер-то не очень тверд был.

— Этот тверже, будьте уверены. Сказал — отрезал. А он сказал: «Я буду настаивать!» Так что дело ясное! — со вздохом заключил Аркадий.

— Не надо отчаиваться, настанут моменты и потруднее.

— Понятное дело, — согласился Аркадий. — Ну, растревожили мы окунишек. Бастуют. Пару только и поймал. На одну ушицу, впрочем, хватит. Может, вечерком еще прибегу.

— Пару на уху, говоришь? Маловато.

— Сойдет как-нибудь. По дороге я дикого лука нарву. Вкусная вещь! — Аркадий облизнулся. — Уха не обязательно должна быть густой, главное запах был бы. Конечно, густота — тоже не плохо. Но мы не буржуи, мы привычные и к похлебке. — Он бодро похлопал себя по животу.

— Как живешь-то, друг Аркадий?

— Это вы в смысле питания и вообще? Ничего. Обходимся. Мамка пенсию получает. Гроши, правда, но все ж на мелкие расходы хватает. На хлеб я свободно на вокзале зарабатываю. Боюсь только, ребята увидят, подумают еще что… Поднесу чемодан или пару, так, бывает, какой гражданин целый