Эмма

Я проснулась от шороха одеял и от того, что теплая рука нежно коснулась моей щеки. Я открыла глаза и увидела его – темные волосы растрепаны, зеленые глаза сияют. Он улыбнулся, и рассвет осветил строгие черты его лица, сделав их мягкими и открытыми.

– Привет, Эм.

– Сладенький.

Улыбка стала шире, проникая в сердце и сжимая его в тиски. А потом Люсьен наклонился вперед, его губы накрыли мои в мягком поцелуе, от которого у меня внутри все растаяло. Это было нежно, благоговейно. Обещающе. Я улыбнулась ему в губы, и он вторил мне, затем отстранился, чтобы еще раз встретиться со мной взглядом, словно желая убедиться, что я действительно здесь.

После, как будто ничего не мог с собой поделать, он снова наклонил голову и поцеловал меня более смело, прикусив мою нижнюю губу и уткнувшись носом в верхнюю. Моя рука потянулась к сильному изгибу его шеи, чтобы удержать, притянуть его ближе. Но он слишком быстро отстранился с хриплым смехом.

– Я встаю и иду в магазин.

– В магазин? – Это последнее, что я ожидала от него услышать.

Люсьен приподнял бровь, многозначительно посмотрев на меня.

– Да, в магазин. А потом мы поедем домой, чтобы использовать мою покупку по назначению.

Меня пронзило понимание.

– Ах да. Тащи свою прекрасную задницу в магазин, Брик.

Он снова рассмеялся, быстро и небрежно поцеловал меня в губы, лишь немного задержавшись в конце. А после со стоном скатился с кровати.

Я не знала, игнорировать массивную эрекцию, которой он щеголял, или впечатляться ею. «Нет, не обращай внимания», – подумала я, когда он бросил на меня косой, но совершенно нераскаивающийся взгляд и неторопливо направился в ванную. Тугие округлости его упругой задницы двигались, как прекрасно отлаженный механизм.

Меня охватило головокружение. Я и раньше влюблялась в мужчин. У меня были любовные связи и долгие отношения. Я вроде бы ступила на знакомую территорию. Но нет. Есть разница – быть дублером в пьесе или получить главную роль. Всего стало попросту больше.

И мне следовало испугаться. Но этого не произошло. По крайней мере, не поначалу. Не тогда, когда мы ехали обратно в Роузмонт. Ветер развевал мои волосы, а Люсьен был рядом со мной. Все, что я могла чувствовать, – это предвкушение. Необходимость. Вожделение. Счастье.

Счастье – такая хрупкая вещь в моей жизни. Я находила его, хваталась обеими руками, но лишь для того, чтобы оно потом внезапно исчезло.

Только заехав на парковку в Роузмонте, я поняла, что что-то не так. Люсьен больше не казался расслабленным и не улыбался. Он двигался скованно, его взгляд скользнул в сторону от меня.

– Ты в порядке? – нервничая, спросила я.

Сожалеет ли он о том, что разрушил свои стены ради меня?

Люсьен повернул голову, его тело напряглось.

– Просто устал.

Устал. Боже, подобную фразу я использовала бы по отношению к Грегу, чтобы тот не ожидал секса. Мое сердце пропустило удар, а затем начало болезненно биться.

Люсьен схватил наши сумки и направился к тропинке. Я последовала за ним, не зная, что сказать.

Мы почти дошли до развилки тропинки, где она раздваивалась: одна вела к моему бунгало, другая – к домику Люсьена. Я напряглась, чувствуя тошноту от беспокойства, гадая, какой путь он выберет. Но не успел он уйти далеко, как появился Сэл, который беззаботно прогуливался рядом.

Люсьен остановился.

– Это значит, что Антон уехал?

Сэл усмехнулся, его ярко-розовые губы скривились.

– Нет. Это значит, что я хотя и люблю свою маму, не смог бы вынести еще одного дня бесконечного просмотра теленовелл.

– Может, тебе стоит подумать о том, чтобы обзавестись собственным жильем, – произнес Антон у нас за спиной, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.

И Сэл, и Люсьен повернулись в его сторону с удивительно похожими хмурыми взглядами.

– Разве тебе не нужно быть где-нибудь еще? – спросил Сэл. – Например, в аду?

Антон ухмыльнулся.

– Я слишком горяч для ада. Так что, похоже, ты застрял со мной. По крайней мере, до тренировочного лагеря… – Он внезапно замолчал и уставился на Сэла так, как будто это он виноват в том, что Антон допустил промах.

Люсьен стоял неподвижно, как доска, но его губы скривились в мрачной усмешке.

– Перестань ходить вокруг меня на цыпочках. Это раздражает. – С этими словами он зашагал прочь, оставив нас всех позади.

Я не возражала насчет его побега от кузена, но меня задело, что он не позвал с собой меня. Более того, это взбесило меня. Не глядя ни на Сэла, ни на кого-либо еще, я протиснулась мимо и пошла за Люсьеном.

Он шел быстро, хотя походка казалась спокойной. Я догнала его только тогда, когда он открывал дверь в домик у бассейна.

– Ты бросил меня.

Он замер, а затем тихо выругался. Но не повернул головы.

– Прости, Эм. Я не подумал.

– Ты не подумал, – повторила я. А потом почувствовала себя полной дурой. Мы провели вместе всего одну ночь. Одну ночь поцелуев, как похотливые, отчаявшиеся подростки. Никто не давал никаких обещаний. Во всяком случае, конкретных. Может, я придала случившемуся слишком большое значение.

Он открыл дверь пошире и шагнул внутрь, снова предоставив мне возможность следовать за ним.

Мое раздражение росло, покалывало и перекатывалось где-то в животе. Ладно, возможно, я и правда надумала себе о прошлой ночи чуть больше, чем Люсьен. Но это что-то значило, и будь я проклята, если он просто оставит все как есть.

– Что, черт возьми, происходит?

Бросив сумки на пол, он наклонил голову и глубоко вздохнул.

– Ничего. Это была долгая ночь, и, может быть, нам стоит отдохнуть…

– Люсьен.

Он поднял голову и встретился со мной взглядом. Его глаза затуманились, выражение лица стало напряженным и жестким.

Я сделала вдох и выдох.

– У тебя есть выбор. Закройся от меня или впусти. Я надеюсь, ты сделаешь правильный.

Он моргнул, будто его ударили, и его напряженные плечи внезапно поникли.

– Прости, – прохрипел он. – Я не могу… не прямо сейчас…

Когда меня охватило разочарование, я собралась с духом. Он поднял руку в беспомощном, растерянном жесте.

– Моя голова. Это моя голова, Эм. Я не могу…

О. Черт.

Я сделала шаг, но его рычание остановило меня.

Люсьен крепко схватился за затылок.

– Не думаю, что ты до конца понимаешь, какой ужас я испытываю, когда говорю женщине, которую хочу больше всего на свете, что не могу этого сделать, потому что у меня чертовски болит голова. Это похоже на какую-то комическую шутку, но сейчас у меня нет сил смеяться.

Он выглядел таким несчастным, таким разочарованным, что мое сердце забилось