вызывал во мне чувство облегчения, будто я наконец-то получил именно то, в чем нуждался, заставлял меня страстно желать большего. Освобождение и потребность. Освобождение и потребность.

Одеяла зашуршали, когда я откинул их в сторону и притянул ее ближе. Эмма прижималась ко мне так, словно ее создали для того, чтобы она оказалась рядом со мной. Возможно, раньше я бы посмеялся над этим сравнением, но тогда Эмма Марон еще не находилась в моих объятиях. Теперь все, о чем я мог думать: «Где ты была все это время?»

Я скучал по ней еще тогда, когда не знал ее.

– Люсьен, – прошептала она в мои губы, ее руки сжали мои плечи. – Люсьен.

Она повторяла мое имя, словно молитву. Боже, я хотел исполнить любое ее желание.

– Эм. – Я протиснулся своим бедром между ее. Влажный жар проник в мои мышцы, она сжалась и повела бедрами с тихим беспомощным стоном.

– Тебе хорошо, милая? – Она оставалась в тени, и мне хотелось включить лампу, чтобы разглядеть ее как следует. Но это означало бы остановиться, а я не хотел ее отпускать. Я полагался на прикосновения, проводя пальцами по ее руке, вверх к шее, где на коже выступили капельки пота. – Тебе нравится кататься на моем бедре?

– Да. Да. – Снова это слово. Лучшее слово на свете.

Ее губы щекотали мои, она тяжело дышала. Бедра двигались в такт. Я обхватил ладонями ее щеки и впился в рот, пока она получала удовольствие. Я так долго хотел подарить ей это. Так чертовски долго. Ее руки нашли мою грудь и скользнули вниз, прокладывая путь вдоль моего торса. Это простое действие и то, как она хныкала и часто дышала мне в рот, вызвало жар, который пробежал по моей коже.

Когда ее тонкая рука дотянулась до моего члена и сжала его сквозь боксеры, у меня вырвался стон. Я вздрогнул, находясь на волоске от того, чтобы кончить, пока она осторожно ощупывала меня в темноте. Это могло бы показаться забавным, если бы я не был так взвинчен.

– Достань его, – прохрипел я, двигая бедром, зная, что она это почувствует. Я хотел, чтобы ее рука коснулась моей обнаженной плоти. – Пожалуйста.

Она ловко забралась под пояс и обхватила пальцами мой нуждающийся член, крепко сжав его. И после этого уже я стал тем, кто хныкал и задыхался, пока трахал ее ладонь, ведь это было так приятно. Сладкое облегчение, горячее наслаждение. Я чувствовал себя живым. Она заставляла меня чувствовать себя живым.

Моя дрожащая рука нащупала изгиб ее талии, где, застряв между нами, смялась ее ночная рубашка. Кончики моих пальцев скользнули под нее, нащупывая шелковистую кожу.

– Эм. – Я поцеловал ее. – Могу я увидеть тебя?

Пожалуйста. Прошу.

Эмма пососала мою нижнюю губу, ее рука все еще поглаживала мой член, но она отстранилась достаточно, чтобы поймать мой взгляд. Ее глаза остекленели, губы распухли и стали влажными.

– Сними ее с меня. Сними.

Она будто не могла дышать, нуждалась в моей помощи.

Я попытался стянуть рубашку, но потом разразился смехом.

– Тебе придется отпустить мой член, милая.

Она снова поцеловала меня, жадно прижавшись губами.

– Не хочу этого делать.

Я ухмыльнулся, грудь наполнилась теплом.

– Поверь мне… – я поцеловал ее в мягкие губы, – меня тоже от этого буквально разрывает. – Я нашел ее шею, лизнул скользкую кожу. – Ты сможешь получить его обратно очень скоро.

– О, так и будет.

Она улыбнулась с лукавым блеском в глазах и придвинулась ближе, поднимаясь вверх по моему бедру, затем отпустила меня. Я сразу почувствовал, что что-то теряю, но не стал тратить время на это, чтобы стянуть с нее рубашку. Лунный свет упал на ее груди, о которых я так старался не думать, сделав их бледно-серебристыми, а соски – темными тенями. Они дрожали, почти касаясь моей груди, пока она тяжело дышала. Ее руки обвивали мою шею, зрачки расширились от предвкушения.

– Господи, ты прекрасна. Чертовски красивая, Эм.

Она была бы восхитительна даже в кромешной темноте.

Ее обнаженная грудь легла в мою ладонь, и мы оба издали стон удовольствия. Я ущипнул твердую бусинку ее соска, наслаждаясь тем, как затрепетали ее веки, как приоткрылись губы. Она выгнулась навстречу прикосновению, склонив голову набок. Я проложил поцелуями дорожку вдоль ее шеи, пощипывая сладкий сосок, потягивая его.

О, ей это нравилось, она хныкала и извивалась, поднимая свои сладкие груди повыше в знак поощрения. Я наклонился и провел языком по одному соску. Звук, который она издала, казался таким грязным, горячим и жадным, что мой член запульсировал. Держа ее сочную грудь на ладони, я лизал, посасывал и целовал ее так, как мне хотелось.

– Люсьен…

Она хотела большего, ее бедра хаотично терлись о мое. Моя свободная рука переместилась к ее заднице – этой потрясающей заднице – и сжала ее.

Я притянул ее ближе, мои губы нашли ее рот.

– Оседлай меня, милая.

Я усадил ее на свои бедра, придерживая за попку, и она принялась раскачиваться, распространяя скользкий жар своего лона вверх и вниз по всей длине моего члена. Грудь Эммы щекотала мою с каждым толчком вверх, ее губы касались моих. Наше дыхание смешалось, и я украл поцелуй, беспорядочный и неистовый. Мой член пульсировал, требуя разрядки, я чертовски жаждал этого. Но наблюдение за тем, как трепещут ее веки, а великолепное лицо напрягается от удовольствия, стоило этой пытки.

– Я скоро кончу, если ты… – она ахнула, прикусив мою нижнюю губу, – продолжишь делать это.

– Хорошо, – проворчал я, двигая бедром и заставляя ее подпрыгивать. О, она просто обожала это. – Кончай, милая. Дай мне посмотреть, как ты двигаешься.

Ее голова упала мне на плечо, губы прижались к моей шее. Она раскачивалась и терлась о мое бедро, делая его горячим и влажным. Но вдруг ее ловкая рука скользнула вниз и снова нашла мой член. Я издал звук, который очень походил на вскрик боли, но это было неподдельное удовольствие, заставившее мой член расти в ее руке.

– Давай вместе, – прошептала она, двигая рукой по всей длине. Наши губы встретились, и поцелуй превратился в нечто дикое. Я целовал ее до тех пор, пока не перестал дышать, потом поцеловал снова. И она придвинулась ко мне, ее рука поглаживала и притягивала мой член.

По моей коже разлился жар, лизнул мой член. Пресс напрягся, и я застонал, обнимая ее с дрожью чистого вожделения.

– Я уже близко.

– Правда?

– Ага.

Задыхаясь, мы задвигались усерднее, быстрее. Воздух наполнился паром, и она задрожала.

– Сейчас, Люсьен. Сейчас.

– Черт.

– О! – Ее глубокий стон, то,