Шрифт:
Закладка:
Пассивное поведение нового рода больных определило и стиль обучения в клинической медицине; практикант мог теперь делать с пациентом все что угодно, ощупывать, раздевать и осматривать, ожидая в ответ полного послушания. Столь счастливая – для докторов – ситуация способствовала быстрому распространению медицинских знаний в учебных заведениях, вроде Ecole de Sante (Школы здоровья), учреждения столь престижного, что Кабанис даже отказался от должности посла в Соединенных Штатах ради того, чтобы стать его первым директором.
В 1802 году один из протеже Кабаниса, Филипп Пинель, написал работу «Клиническая медицина», в которой впервые предложил правила пользования медицинской статистикой. Пинель выступал за многократное наблюдение пациента и регулярную и единообразную регистрацию данных за определенный период времени, беря за образец другие науки. Он разделял мнение Лапласа: «Чтобы определить лучший из способов лечения болезни, достаточно испытать каждый из них на одинаковом количестве пациентов с соблюдением совершенно схожих условий. Преимущества наиболее благотворного будут выявляться все очевиднее по мере увеличения числа случаев».
Сведению личности к поддающемуся манипуляциям числовому значению способствовало открытие базовых физических единиц, ставшее возможным благодаря работе ученика Пинеля, хирурга Ксавье Бичита. Он поставил перед собой цель найти мельчайший, неделимый элемент человеческого тела. В период с 1800 по 1802 год Бичита провел эксперименты с более чем 600 трупами, которые он резал, мариновал, варил, поджаривал, замораживал и оттаивал. Все это он делал под влиянием движения натурфилософии, начавшегося в Германии отчасти в результате опубликованных ранее математических трудов Готфрида Лейбница. Занимаясь проблемой измерения бесконечно малых изменений в скоростях движения планетарных тел, Лейбниц предположил, что такие же расчеты могут применяться для измерения бесконечно малых частиц всех форм материи, которые образуют базовый материал всего сущего. Он назвал эти мельчайшие неделимые элементы «монадами», и сторонники натурфилософии увидели в них общий субстрат живого, первичное звено между человеком и природой.
Бичита полагал, что эти элементы можно наблюдать и измерять, устанавливая тем самым математические законы для форм жизни подобно тому, как Лейбниц и Ньютон установили законы космологии. Монады Бичита были тканями человеческого тела, идентифицированными и перечисленными в соответствии с установленными им 21 типом, описание которых выражено в терминах Промышленной революции. Бичита охарактеризовал человеческие органы как «маленькие машины в большой машине» и показал, что ткани формируют базовую структуру этих маленьких машин.
«Общая анатомия» Бигита читается как трактат о способах фабричного производства: «Точно анализируйте качества живых тканей; показывайте, что каждое физиологическое явление в конечном итоге проистекает из этих феноменов; что каждое патологическое явление зависит от их увеличения; что каждое терапевтическое явление должно содействовать их возвращению в естественное состояние, от которого они отклонились». Бигита стал основоположником патологической анатомии.
С помощью статистики и патологии медицина сделала с болезнью то, что классификация сделала с ботаникой, логика с диспутом, книгопечатание с языком. Статистика и патология дали определение медицины и сформулировали ее цели в терминах соответствующих приемов и методик, поэтому то, что не устанавливалось медициной, не могло считаться болезнью. Поскольку изучение преимущественно болезни, а не пациента предполагало дистанцирование врача от больного, новые дары Создателей топора не заставили себя ждать.
В XVIII веке врачи уже пользовались термометрами, установив стандартную температуру человеческого тела 98,6° по Фаренгейту. В конце XIX века венский доктор и любитель музыки Леопольд Ауэнбрюггер придумал перкуссию – постукивание по груди пациента для определения положения сердца и получения знаний о состоянии легких. В 1816 году французский врач Теофил Ланнек для обнаружения грудных шумов изобрел «косвенную аскультацию», используя для этого жесткий цилиндр из свернутой карточки. Вскрывая потом тела умерших, он соотносил специфические изменения в пораженных болезнью тканях с симптомами, обнаруженными у живых пациентов. Используя метод аскультации, Ланнек смог идентифицировать эмфизему, отек, или гангрену, легких, пневмонию и туберкулез, обойдясь без помощи пациентов, если не считать таковой выполнение его указаний.
В 1829 году картонный цилиндр превратился в стетоскоп, и парижский справочник по патологии рекомендовал его использование наряду с перкуссией, приводя при этом общие инструкции для установления диагноза: изучить историю пациента и его семьи, историю самого заболевания, состояние больного, определить сроки болезни и (конечно!) разделить каждую категорию на несколько дополнительных.
Медицина быстро нашла способ разделения информации о человеческом теле на множество разрядов. В 1833 году химия позволила проводить анализ мочи с тестом на белок. В 1841 году Беккерель проанализировал содержание в моче белка, мочевой кислоты, молочной кислоты и неорганических солей, вывел средние статистические показатели выделений за двадцать четыре часа и пришел к определению двух состояний организма: «больной» и «здоровый». В 1855 году Вьерордт использовал систему грузов и стило и представил информацию о пульсе в форме графика, а в 1844 году для измерения дыхательной функции был впервые применен спирометр.
Но самым эффективным средством «разделения и контроля» стал микроскоп. В 1841 году Габриэль Ан-драл провел анализ крови, исследовав ее внешние характеристики, микроскопические свойства и химический состав, и вывел средние пропорции «глобул, волокнистого материала, твердых веществ и воды в больном и здоровом состоянии», создав таким образом числовое описание крови, которое можно было использовать при постановке диагноза.
Эндоскопия позволила врачам заглянуть внутрь тела. В 1851 году Гельмгольц изобрел офтальмоскоп, а в 1855-м лондонский учитель пения по имени Гарсия придумал ларингоскоп. За ними в 1856 году последовал отоскоп, а в 1858-м к эндоскопу добавились зеркала и парафиновые свечи. Новый девиз звучал так: «Не видеть – значит не верить». Но видеть позволялось только врачам. В результате внедрения новых инструментов и методик доктор и пациент перестали быть равными, потому что теперь не пациент, а доктор решал, болен человек или нет. Врач больше не консультировался с больным, обходясь поверхностным общением, и инструменты говорили ему о больном то, чего сам больной не знал и не понимал.
В 1868 году Карл Вундерлих завершил процесс изоляции пациента, переведя всю необходимую информацию на единую стандартную карту, которую вешали на край кровати. Изучив 25 тысяч пациентов, Вундерлих написал классический труд Создателя топора под названием «О температуре при заболевании», в котором описал 32 состояния и их влияние на температуру тела больного. Его изречение «температура есть признак болезни» выразило то, что он и многие другие считали «законом заболевания». В карте Вундерлиха отражались такие показатели, как температура, пульс, дыхание, поэтому врач или медсестра могли наблюдать изменения в состоянии больного и определять способ
